Прячься, девочка, он уже здесь… - Василий Гавриленко Страница 14

Почерневшие кладбищенские кресты напоминали арестантов в окружении крутых охранников-дубов. Казалось, сейчас надзиратели издадут повелительный крик; свистя, взметнутся бичи, и подневольные безликой толпой начнут скорбный путь в неизвестность.

Легкий холодок пробежал по спине, словно Соня соприкоснулась с чем-то безумно интересным и немного пугающим. Здесь мысли девочки настроились на философский лад, она подумала: а кто лежит в этом заброшенном страшноватом лесу? Когда-то эти люди беспечно смеялись, любовались небом и солнцем. Сколько за все то время, что существует мир, умерло людей и слилось с землей? Миллиард, два миллиарда?

«Я хожу, наверное, по мертвецам,» — подумала Соня и невольно поежилась от этой мысли. Вдруг мертвецы обидятся на нее и станут преследовать? Соня направилась было домой (дорогу-то она теперь знала), но тут увидела неподалеку за толстым деревом хижину.

Это было неказистое, просевшее в землю сооружение из почерневших бревен, на которых медленно покачивались от лесного сквозняка стайки длинноногих поганок.

Соня не страдала излишним любопытством, но сейчас в ней вдруг загорелся огонек, который до поры до времени дремлет в подсознании каждой девочки и рано или поздно выскакивает, как чертик из табакерки. Может быть, в том, что огонек этот так нежданно-негаданно загорелся, виновато знакомство Сони с «Братством против нежити». Совсем недавно она обошла бы эту хижину за километр и еще трижды поплевала бы за левое плечо. А ну как в этой развалюхе и живет зеленоволосая упырья?

Осторожно ступая по шуршащей траве, Соня подошла к домику. Двери не было, но в стене зияла довольно большая дыра. Девочка заглянула в нее, но ничего, кроме темноты, не увидела.

— Эй! — негромко крикнула Соня.

Только слабое эхо заэйкало ей в ответ.

Поражаясь самой себе, далеко, в общем-то, не отважной, Соня протиснулась в дыру. Посидев пару секунд на бревне, как на подоконнике, отдышавшись, девочка посмотрела вниз. Глаза ее привыкли к темноте, и она различила совсем близко пол.

Совершив один безрассудный поступок, не очень храбрые девочки нередко по инерции совершают другой. Так и Соня, ни на секунду не задумавшись, прыгнула в неизвестность. Подошвы ее туфель глухо ударились об эту неизвестность, девочка больно ушибла пятки.

Сразу же возникло ощущение, будто ее зарыли по грудь в землю. Дыра, через которую она влезла, осталась довольно высоко, и через нее почти не проникал свет. Если бы этот домик находился не в лесу, а в городе, если бы в нем жили люди, а мимо ездили машины, то жильцы рисковали стать лучшими в мире знатоками автомобильных покрышек и человеческой обуви.

«Кто же здесь жил? — подумала Соня. — Запах, как в склепе».

Хотя в склепе она ни разу в жизни не была.

На стенах белела плесень; в углах подрагивала паутина, неизвестно когда забытая пауком, но все еще исправно ловящая заблудившихся мух.

Домик был стар и, как старику, ему можно было многое простить, в том числе эту плесень и паутину. Чудо, что он вообще сохранился в лесу. Тем более что на свете, конечно, есть люди, больше всего на свете любящие как раз паутину и плесень.

Вообще же, кроме древности, ничего интересного в облике хижины не было: обычное заброшенное жилье, которое можно встретить где угодно. Черные стены, ставший трухой пол, по углам — безобразные деревянные остовы, возможно, когда-то бывшие мебелью.

«Надо выбираться отсюда,» — решила Соня, представив, как, наверное, волнуется мама. Быть может, от переживаний она даже забыла сообщить отцу счастливую весть, что Рики заговорил.

Но тут она заметила потайную дверь и забыла обо всем. Возможно, дверь эта не была потайной, но Соня определила ее именно так.

На двери сохранилась круглая ручка. Девочка потянула за нее. Дверь, словно ждавшая этого момента, сорвалась с проржавевших петель и, ударившись об пол, рассыпалась на куски.

Соня едва успела отскочить. На нее пахнуло запахом странным, терпким, объявшим со всех сторон, как будто древний дух вырвался на свободу после тысячелетнего заточения. Соня в испуге отшатнулась, но тут же поняла: это просто ветер, застоявшийся взаперти, как молодой конь.

Зажмурившись, она шагнула в темноту возникшей за дверью комнаты и… ничего не произошло. Как часто бывает, это «ничего не произошло» длилось всего пару секунд. Соня успела лишь облегченно вздохнуть, а потом пол медленно, как во сне, прогнулся и провалился. Девочка закричала, падая куда-то вниз, как героиня сказки «Алиса в стране чудес». Помните, как Алиса падала в кроличью нору, считая по пути банки с апельсиновым вареньем? Соне не то что апельсиновое, даже кабачковое варенье не светило. Это, конечно, минус. Зато падала она всего ничего — это, безусловно, плюс, иначе все могло закончиться плачевно, потому что ее окружала не сказка, а такая быль, где ничего не стоит свернуть себе шею. К счастью, ничего подобного с Соней не случилось.

Девочка очутилась в небольшой квадратной комнате. Здесь было светлее, чем наверху, и это странно.

Свет струился от стен мягкий, зеленоватый: ничего подобного Соня в своей жизни не встречала.

Она дотронулась до стены пальцем и — о, чудо! — кончик его тут же засветился. Зачарованная, девочка смотрела на свой палец, позабыв обо всем на свете.

В этой комнатушке была удивительная умиротворяющая атмосфера, исчезали страхи и обиды, хотелось делать добро людям.

Соне захотелось унести частичку этого волшебства с собой: кое-где от светящейся стены отпали несколько кусочков. Она решительно шагнула к ним и споткнулась обо что-то, лежащее на полу. Это была толстая книга в переплете из коричневой кожи с металлическим позеленевшим корешком. На обложке был выдавлен золотистый четкий знак:

R

И больше ничего: ни имени автора, ни названия книги.

Соня попыталась открыть книгу — не тут-то было. Она ни в какую не хотела раскрыть свои секреты. Наверное, из-за заржавевшего корешка. На всякий случай девочка поднесла книгу поближе к светящейся стене и пригляделась: а вдруг вместо страниц — прямоугольник, вырезанный из белого дерева? Она где-то читала, что такие фальшивки бывают.

Нет, это была самая обыкновенная книга, только вот почему-то не открывающаяся, словно кто-то склеил страницы.

Девочка решила взять книгу с собой; быть может, с такой находкой ее меньше будут ругать родители.

— Надо выбираться, — сказала она совсем негромко, но эхо, соскучившееся по человеческому голосу, подхватило: «адо-адо-адо».

Выбраться можно было лишь одним способом: положить друг на

дружку доски от провалившегося пола. Соня с трудом сделала это, занозив себе руки. Потом вскарабкалась на хлипкое сооружение. Трухлявые доски заверещали.

— Держись, — шепнула себе девочка, балансируя, словно акробат. Доски под ней шевелились, как живые.