Палач - Марина Эльденберт Страница 14

— Она в курсе того, что произошло?

— Пока нет. Какие новости?

— Не слишком обнадеживающие, — улыбка Михаила растаяла, сменившись сосредоточенным и хмурым выражением. — У Элизабет полтора месяца назад начались серьезные проблемы с сердцем. Операции она не дождалась, но успела передать свой список. И вот это покажется тебе интересным. Ее преемниками стали Филипп и Фелисия. Кто-то из них, но кто именно, неизвестно. Фелисия исчезла. Её нигде не могут найти.

Такого Демьян не ожидал: история приобретала более темный оттенок, чем он предполагал. Во время чумы списки выживших сложились сами собой и были поделены территориально. Достать вакцину было дорого и нелегко. Те, кто мог себе это позволить, выходили на старших и таким образом раскрывались. Демьян действовал через Вальтера, но имена выживших в России к нему не пропустил. Европейский список держал сам Вальтер, а личности азиатов и американцев хранились у Элизабет. В их руках сосредоточилась полная программа по спасшимся измененным. Исключая тех, у кого были свои каналы на игру в высшей лиге.

Список исчез вместе с Фелисией, а Филиппа убили на его, Демьяна, территории. Бросили тень на его репутацию.

— Какие там настроения? — спросил он, задержавшись перед дверями в столовую.

— Трясутся от страха и подозревают всех подряд. Мне намекнули на одного молодца, который слишком рвется к власти, но это всего лишь домыслы. Про Россию, молчат, но сам понимаешь… Сейчас у них сложно с доверием. Я бы поставил на то, что кто-то хочет подобраться ко всем спискам.

— А я бы не стал делать поспешные выводы, — Демьян вовремя понизил голос — из столовой вышла Анжела, — но я переговорю с Вальтером на эту тему.

Стол к ужину был великолепен: меню, сервировка — все идеально. Анжела превзошла саму себя, будто извиняясь за утренний скандал. Демьян надеялся, что она в самом деле извлекла из этого урок и отныне все перепады её настроения останутся в стенах дома.

— Что нового в Петербурге?

— Стало также тесно, как и в Москве, — Михаил явно говорил не о том, что его любимый город становится шумными и многонациональным, а о себе. Короткая человеческая жизнь задает совершенно другой ритм: постоянно хочется куда-то бежать, что-то делать, все время кажется, что оступишься, замешкаешься — и все. Точка.

— В больших городах не бывает спокойно, — Анжела поняла буквально. В последние годы она существовала в своей реальности, и редко чувствовала истинную глубину слов. — Мы всегда можем уехать.

В отличие от Михаила, Анжела не разделяла его бесконечной любви к России. Она не понимала, как с его непостоянством он остается верным одной-единственной стране и городу, а главное, ради чего.

— Мой дом здесь, — ответил Стрельников.

Фраза прозвучала двусмысленно, но от неё стало тепло. Говорил ли Михаил о родном языке или о старой дружбе? Демьяну хотелось верить, что и о ней тоже. Уязвимость так или иначе делает тебя сентиментальнее.

— Лучше и не скажешь, — негромко отозвался он.

— Знаю, — тепло ответил Стрельников. — Расскажите, как вам живется.

Говорили обо всем. Так, будто и не было долгих лет, что раскинулись между ними пропастью. Ужин пролетел незаметно. На несколько часов Демьяну удалось отвлечься. Дружба с Михаилом растворилась в потоке времен, оставив лишь горькое послевкусие сожаления. Былого не вернуть, но мысль о том, что в настоящем все может выйти по-другому, была ему приятна.

После, в его кабинете, Михаил рассказал обо всем подробнее. Полтора месяца назад у Элизабет начались сердечные приступы. Её перевезли в Германию, но до операции она не дожила.

За пару дней до смерти Элизабет пригласила к себе Филиппа и Фелисию, но кому их них передала список, узнать не удалось.

Стать её преемником рвался некий Джордан Сантоцци по прозвищу Рэйвен. Он не разменял и сотни лет, но наглости ему было не занимать. Выходец из гангстерского клана, Сантоцци якобы никак не мог смириться с потерей своей власти. Его не принимали всерьез, не спасало даже огромное состояние и свита, как у монаршей особы. Американец здорово нервничал на сей счет, но поделать ничего не мог. В мире измененных умение нагнать в свою команду восхищенную массовку мало что значило.

Из того, что рассказал Михаил, основные подозрения капали на счёт Рэйвена.

— Проверь его, — попросил Демьян, — я хочу знать о нём все.

В беседах с Михаилом об этом молчали, но многих наверняка смущала Россия в его лице. Такой сценарий Демьяну не нравился. Единоличное владение двумя списками и дружба с Вальтером — это почти абсолютная власть. В мире измененных кланы не приветствовали. Никому не хотелось докатиться до кровавой резни в местечковых войнах. От тех, кто увлекался играми такого толка, избавлялись быстро и без сожалений.

Нынче все было по-другому, но Демьяна раздражало то, что кто-то прикрывается его именем и пакостит на его земле. С подобной гадостью надо разбираться быстро, пока она не начала вонять.

Прощаясь с Михаилом, Демьян лично проводил его до машины.

— Спасибо, что приехал, — он пожал ему руку, — и за то, что согласился остаться.

Он вложил в слова гораздо больше, чем простую благодарность. Михаил сторонился мира измененных, проблема Филиппа и американцев могла пройти мимо него, тем не менее он ввязался в крайне неприятное дело. Нынче его поддержка была бесценна.

— Я не мог поступить иначе, — он не набивал себе цену и не рисовался.

Они оба нашли в себе силы перешагнуть через прошлое, и Демьян был рад этому.