Королева Бедлама - Роберт МакКаммон Страница 14

Никто не сел. Никто даже не шевельнулся.

Из задних рядов послышался будто приглушенный удар басового китайского гонга. Рядом с Мэтью кто-то шевельнулся — это у Соломона Талли так отвисла челюсть, что мокрые от слюны новые зубы поползли прочь на своих креплениях. Мэтью, не успев подумать, протянул руку и задвинул их назад до щелчка. Но Талли, не замечая, таращился с открытым ртом на нового губернатора колонии.

— Я сказал: «Прошу садиться!» — повторил лорд Корнбери с нажимом, но от развевающихся павлиньих перьев некоторые из присутствующих почти впали в транс.

— Боже всемогущий! — шепнул магистрат Пауэрс, у которого глаза готовы были выскочить на лоб. — Лорд оказался леди!

— Джентльмены, джентльмены! — прогремел голос из задних рядов. Потом послышался стук трости, сопровождаемый топотом каблуков по деревянному полу. Главный констебль Гарднер Лиллехорн, весь в лиловом, от чулок до верха треуголки, вышел вперед и встал свободно — одна рука на львиной голове набалдашника лакированной черной трости. — А также леди, — поправился он, глянув в сторону Полли Блоссом. — Лорд Корнбери попросил вас сесть.

Как и все собрание, он слышал хихиканье и неприличную болтовню в задних рядах, где публика стала уже превращаться в толпу. У Лиллехорна раздулись ноздри, он вздернул подбородок с клинышком бороды — будто занес боевой топор, готовый обрушиться на врага.

— Я, — сказал он, повысив голос, — также просил бы всех не проявлять невежливости и помнить о хороших манерах, которыми столь заслуженно славится наш город.

— С каких это пор? — шепнул магистрат Мэтью.

— Если же мы не сядем, — продолжал Лиллехорн, воюя с сопротивлением, которое на самом деле было просто шоком, — мы не услышим сегодняшнего обращения лорда Корнбери… то есть его сегодняшних замечаний. — Он остановился, промокнул заблестевшие губы платком, украшенным, по новой моде, монограммой. — Ну, сели, сели, — добавил он с некоторой скукой в голосе, как расшалившимся детям.

— Будь я проклят, если глаза меня не обманывают, — шепнул Талли, когда они с Мэтью сели и публика успокоилась, насколько это было возможно. Талли потер рот рукой, отстраненно отметив ощущение потрескавшихся губ. — Вы кого там видите, мужчину или женщину?

— Я вижу… нового губернатора, — ответил Мэтью.

— Покорнейше прошу вас продолжать, сэр! — Главный констебль обернулся к лорду Корнбери, и только Мэтью, наверное, заметил, как побелели костяшки его пальцев на набалдашнике. — Вас внимательно слушают.

И сделав рукой жест, который заставил бы профессионального актера вызвать Лиллехорна на дуэль за честь театра, главный констебль отступил снова в задние ряды, откуда, как решил Мэтью, мог наблюдать, как ветер популярности треплет перья Корнбери.

— Благодарю вас, мистер Лиллехорн, — сказал губернатор и оглядел свой народ покрасневшими глазами. — Я хотел бы поблагодарить всех собравшихся за то, что вы сюда пришли, за то гостеприимство, которое оказали мне и моей жене в последние дни. После долгого морского путешествия нужно время, чтобы подготовиться к появлению на публике.

— Может, вам еще время нужно, сэр! — крикнул кто-то с галерки, пользуясь тем, что может спрятаться в клубах дыма. Возникший смешок тут же был подавлен появлением ледяной фигуры Лиллехорна.

— Совершенно верно, — добродушно согласился лорд Корнбери и тут же улыбнулся очень неприятной улыбкой. — Но это уже как-нибудь в другой раз. Сегодня я хочу сообщить несколько фактов о вашем — теперь, конечно, уже нашем — городе и сделать некоторые предложения по поводу пути к еще большему процветанию.

— О Боже милосердный, — тихо простонал магистрат Пауэрс.

— Я консультировался с вашими олдерменами, с главным констеблем, со многими ведущими коммерсантами, — продолжал Корнбери. — Я слушал и, надеюсь, узнал много нового. Достаточно будет сказать, что я не с легким сердцем принял это назначение из рук моей кузины, королевы.