Драконья луна - Алан Ф. Троуп Страница 14

Сэм Московите – маленький и кругленький человечек, миниатюрные ручки которого, кажется, пребывают в постоянном движении – то жестикулируя, то потирая друг друга, то вертя близлежащие предметы.

– Конечно, я помню,- говорит он о медальоне в виде четырехлепесткового клевера и подходящих к нему серьгах. К моей радости, он тут же достает фотографии и эскизы серег.

Когда мы опять садимся в машину, Генри сообщает:

– Папа, я хочу есть.

– Мы можем заехать куда-нибудь и съесть по гамбургеру, если, конечно, Рита не возражает.

– Но мне надоели гамбургеры! – капризничает Генри.-Я хочу бифштекс или что-нибудь большое…

– Это – только вечером, когда доберемся домой.

– Нет, я хочу сейчас!

Рита с улыбкой наблюдает, кто кого.

– У меня есть идея, – вступает в разговор она.

Генри с интересом смотрит на нее. Я спрашиваю:

– Какая?

– Генри, ты когда-нибудь был в зоопарке?

Мой сын отрицательно мотает головой.

– Это такое место, где много разных животных.

Мы могли бы отправиться туда, перекусить, а за одно и посмотреть на них. Правда, кормят там не слишком хорошо.

– Много животных? – переспрашивает Генри.

– Обезьяны, львы, змеи, медведи – в общем, все. Хочешь, Генри?

Генри смотрит на меня:

– Можно, папа?

Мы вновь подъезжаем к стоянке Монти только около шести вечера. Генри, утомленный беготней от клетки к клетке и знакомством с экзотическими существами, съевший два не слишком хорошо приготовленных гамбургера, мороженое и пакетик попкорна, крепко спит и даже почти не шевелится, когда Рита выносит его из машины. Пока я опускаю верх «корвета», она держит ребенка на руках. Его щечка касается ее щеки.

– Он такой славный! – говорит она.

Я делаю ей знак передать его мне.

– Можно, я донесу его до катера? – спрашивает она.

Ее щеки и нос слегка покраснели от долгого пребывания на солнце.

– Конечно,- отвечаю я с улыбкой.

Мы не произносим ни слова, пока спускаемся к причалу. Люди, проведшие выходной на воде, возвращаются на берег, швартуют свои лодки, драят палубу, выбрасывают вещи на причал, чтобы потом погрузить их в автомобили. Запах выхлопных газов смешивается с запахом жареной рыбы и пива из ресторанчика Монти. Ресторанные музыканты начинают вечер Марлеем, таким громким, что он, должно быть, слышен даже у самого дальнего причала. Мне искренне жаль, что мой сын проспит все это. Около самого катера Рита говорит:

– А знаете, он был прав.

– Кто?

Я беру у нее мальчика и кладу его на лавку, позади сиденья рулевого.

– Этот ювелир. Кем бы ни была та девушка, для которой вы покупаете эти серьги, – ей повезло.

Я пожимаю плечами:

– Это еще надо посмотреть.

Рита морщит лоб:

– Разве она уже не с вами? Что же еще смотреть?

– Все это очень сложно, – отвечаю я, думая о Хлое. Интересно, как бы она отреагировала, например, увидев меня с этой женщиной. Может, ей вообще было бы все равно. – Пожалуй, это трудно объяснить.

Я вылезаю из лодки, подхожу к Рите и протягиваю ей руку:

– Спасибо за помощь… и за зоопарк. Это была прекрасная идея!

– Ой, погодите минутку! – восклицает она. – Мистер Гомес кое-что передал для вас. – Она убегает назад, к своей машине, и скоро возвращается с конвертом. – Он сказал, что вы знаете, как с этим поступить.

Я беру конверт, складываю его вдвое и кладу в карман.

– Еще раз спасибо, – повторяю я и направляюсь к своей лодке.

Рита не трогается с места.

– Питер, – говорит она, – нельзя ли мне поехать с вами и посмотреть ваш дом? Ну, в общем…Мне было хорошо с вами сегодня. И вам, по-моему, тоже. – Она замолкает, ожидая ответа. Возвращаюсь на несколько шагов:

– Мы прекрасно провели время, – говорю я, глядя на нее и чувствуя, как давно не ощущал тепла другого тела, прижатого к моему.

Но вот мотивы Риты мне ясны не до конца. Она – человек, притом человек честолюбивый. Она прекрасно осведомлена о том, что я богат. Она – у меня на службе. Все это – веские доводы, чтобы избегать неформальных связей. И потом: Хлоя. С другой стороны, не хотелось бы ранить чувства Риты. Она еще пригодится мне, если все пойдет как надо.

– Сегодня вы ездили со мной выбирать подарок для другой женщины, – говорю ей я. – Через два месяца я уеду из страны, чтобы жениться на ней.

Мне следует быть честным по отношению к вам…

– Почему вы не предоставите мне самой решать, что честно по отношению ко мне, а что нет. -

Рита делает шаг мне навстречу. – Здесь никто не рвется замуж. – Она подступает еще ближе. Наши тела почти соприкасаются.

Аромат ее духов напоминает жасмин. В сочетании с ее собственным запахом, запахом ее сексуального возбуждения и моим воздержанием длиною в четыре года он делает ее почти неотразимой. Проклиная себя за слабость, я кладу ладони ей на бедра, притягиваю к себе, в одну секунду преодолев те несколько сантиметров, что оставались между нами, и приникаю губами к ее губам.

Нас беспощадно печет послеполуденное солнце. Мы не обращаем внимания ни на жару, ни на свежий морской бриз, треплющий нашу одежду. Мимо проходит парочка. Они только что вылезли из своей лодки и теперь отводят глаза, посмеиваются и шепчутся о нас, да так громко, что все слышно. Рита обнимает меня еще крепче.

– Пошли они! – шепчет она

– Папа! – беззвучно зовет меня Генри. – Почему она все еще здесь? Мы ведь не собираемся съесть ее?

– Нет. Не собираемся, – так же беззвучно отвечаю я, отстраняясь от Риты.

– Вот и хорошо,- отзывается Генри.- Она мне нравится.

– Мне тоже.

Повернув голову в сторону лодки, я громко говорю:

– Глядите-ка, кто проснулся!

Рита улыбается Генри, приглаживает растрепавшиеся волосы.

– Ну что, мне сегодня на катере не покататься, а?

– Сегодня – нет, – качаю я головой. – И возможно, это к лучшему.

Она пожимает плечами:

– Ну что ж, вы знаете, где меня искать.

И она уходит, прежде чем я успеваю еще что-то сказать.