Врата Иврел - Кэролайн Дж. Черри Страница 14

Моргейн взглянула на Вейни.

— Прими мои извинения, — сухо сказала она. — Ты в состоянии спуститься в нижний зал?

Он поклонился в знак согласия, окончательно впадая в замешательство, удивленный неожиданным раздражением Моргейн. Он не собирался проводить время с Флис, хотя и внутренне протестовал против того, как с ней обращалась Моргейн. Он пропустил мимо ушей ее насмешки и согласился сопровождать ее вниз. Он все еще плохо держался на ногах, но надеялся, что эта слабость вот-вот пройдет.

Она кивнула ему и направилась к выходу из комнаты.

За порогом все выглядело так, как она и описала ему. Коридор находился в весьма плачевном состоянии, что было обычным для большинства давным-давно заброшенных замков, которые новые хозяева заняли, даже не пытаясь приводить их в жилое состояние. В воздухе стоял запах плесени и тошнотворная вонь помоев, оставшихся от недавних празднеств.

— Давай выйдем прямо наружу, — предложил ей Вейни, когда они спустились по лестнице на нижний этаж — по ее рассказу он помнил, что выход должен быть налево. Где-то там стояли и их лошади. Они могли бы попытаться побыстрее сбежать из этого проклятого места, где правил не разум, а безумие. — Лио, давай не будем оставаться здесь, давай убежим прямо сейчас.

— Пока у тебя не будет сил, чтобы скрыться от погони, мы не можем этого сделать, — ответила она. — А бежать я готова с удовольствием. Так что не поднимай панику и не обижай лишний раз наших хозяев.

Они прошли по длинным коридорам, где изредка попадались слуги, похожие на нищих, которых можно иногда встретить у ворот замка или поместья собирающими там милостыню в отведенные для этого три дня. Для правителя было большим позором содержать своих людей в таком виде.

Замок был старым, большим, но еще крепким. Его стены помнили времена, еще более давние, нежели путешествие Моргейн в долину Айрен. И если она видела этот замок и его залы в то время, то сейчас зрелище было весьма печальным: превратившиеся в лохмотья гобелены, голые камни, просвечивающие сквозь грязные и стершиеся ковры, и крысы, перебегающие дорогу едва ли не на каждом шагу.

— Много ли тебе удалось увидеть внутри? — спросил он ее, когда они проходили по одному из коридоров.

— Вполне достаточно, — ответила она, — чтобы понять, что здесь нас не ожидает ничего хорошего. Послушай, нхи Вейни, несмотря на то, что у тебя с народом Лиф родственная кровь, ты по-прежнему принадлежишь мне, не забывай, что ты илин.

— У меня нет ничего общего с народом Лиф, — сказал он. — Благоразумные люди избегают даже встреч с ним. Безумие как дрожжи сидит здесь у всех в голове. Оно бродит и поднимается. Следи за своими словами, лио, если не хочешь никого обидеть.

Неожиданно он увидел худое лицо мальчика, злобно поглядывающего на них из-за угла поперечного коридора. Его сестра стояла рядом с ним, поблескивая крысиными глазками, и хищно улыбалась. Вейни зажмурился, а когда открыл глаза, то уже никого не увидел. И он усомнился, был ли там вообще кто-нибудь.

Дверь в главный зал уже отворили для них, и он заторопился, стараясь не отстать от Моргейн.

Присутствующие там в основном напоминали разбойников, среди которых находился лишь один человек, о котором можно было сказать, что это и есть предводитель Лиф Кесидри. Он сидел на почетном стуле в самом центре комнаты. На вид ему было не более тридцати лет. Его нездоровое детское лицо имело желтоватый оттенок и было обрамлено бахромой темных волос, которые свисали длинными свалявшимися прядями и явно требовали ухода. Беспокойные глаза постоянно что-то искали, перескакивая с одного на другое. В углах его рта проступала слюна, что определенно выдавало в нем больного человека. Было ощущение, что он действует на окружающих подобно лихорадке, бросая их то в жар, то в холод.

Его одежда была отделана золотом, а оружие — драгоценными камнями, хотя и в том, и в другом чувствовалось грубое излишество. Воздух вокруг него был пропитан запахом духов, что скорее всего делалось с целью замаскировать стоявшую вокруг него вонь. Когда они подошли ближе, это уже не вызывало никаких сомнений. Это была комната человека с явно больным обонянием.

Кесидри поднялся, протягивая тонкую руку, чтобы указать Моргейн место, которое она может занять. Она уселась на низкую скамью, которая была здесь самым почетным местом для гостей, предварительно отвесив грациозный поклон. Кесидри в свою очередь поклонился ей, проявляя учтивость вежливого хозяина.

Вейни должен был волей-неволей преклонить колено у ног предводителя Лиф и сделать самый низкий поклон. Это было уважение, до которого предводитель Лиф снисходил, осознавая, что этот раб все-таки принадлежал Моргейн. Вейни пробрался стороной на свое место позади нее. Горечь подступала к его губам: он был воином, во всяком случае когда-то, и еще он был гордым человеком. Он всегда помнил, что нхи Риджен был гораздо выше этого пользующегося самой дурной славой, скользкого человека. Но Вейни не забывал и о том, что перейдя в число отверженных, он потерял всю связь с прошлым и стал человеком без имени. Не могло быть и речи о каком-либо протесте: правитель Лифа был очень опасен.

— Я буквально заинтригован вашим появлением у нас, — сказал лиф Кесидри. — Вы действительно та самая Моргейн из Айрен?

— Но я никогда не говорила об этом, — ответила она.

Лиф заморгал, слегка откинулся назад, явно находясь в растерянности и нервно облизывая губы.

— Но ведь вы — сама реальность, — продолжал он после паузы. — Второй такой как вы просто не может быть в целом мире.

Неожиданно лицо Моргейн тронула улыбка, не менее опасная, чем ее собеседник.

— Вы совершенно правы, и я действительно Моргейн.

Кесидри глубоко вздохнул. Он исполнил еще один реверанс, который должен был означать проявление самого высокого уважения к гостю в этом зале.

— А как же вы оказались среди нас? Вы вернулись, чтобы начать новые войны?

В его голосе звучало нетерпение и предвкушение удовольствия.

— К сожалению, все пока обстоит очень прозаично, — ответила Моргейн. — Я нахожусь здесь по необходимости. А вас, кажется, начинают интересовать мои путешествия? И, — она потупила глаза, — вы были чрезвычайно милосердны и щедры ко мне и к моему илину. Но я была бы не менее благодарна, если бы подобная справедливость была разделена и между близнецами.

Кесидри вновь облизнул рот, и в его взгляде появилось некоторое беспокойство.

— Вы говорите, близнецы? А, эти злые-презлые ребятишки?! Они будут наказаны.

— Разумеется, так и должно быть, — заметила Моргейн.

— Вы пообедаете с нами сегодня вечером? — спросил он, меняя тему разговора.

— Это очень приятное и почетное для меня приглашение, лиф Кесидри, — ответила Моргейн, по-прежнему не меняя улыбки, которая оставалась восхитительной и чистой. — Но мой илин и я… мы нуждаемся в отдыхе.

— Да, но его болезнь не должна помешать…