Шмагия - Генри Лайон Олди Страница 14

— Ловко!

Ланд-майор строевым басом поддержал коллег, отдав воинский салют. Под его мощной дланью чарка колдуна тоже решила принять наглядное участие в диспуте о левитации. Пока малефик, согнувшись в три погибели, искал эту, самую необходимую в мире вещь под соседним столом, старикашка вздумал распрощаться.

— До свиданьица, мастер Андреа. Благодарю за приятную беседу. Обязательно передавайте привет высокомудрому Кольрауну. Искренне надеюсь, что его опыты с каскадными пироглобулами увенчались успехом.

— От кого привет-то передавать? — воззвал колдун из-под стола.

Однако плащ старика лишь мелькнул в дверях «чистой» залы. Прыткий дед попался, храни его Добряк Сусун! Внезапно осведомленность дедушки воссияла в крайне подозрительном свете. В курсе опытов Просперо, приветы передает, силен в теории…

Мускулюс изрядно укорил себя за потерю бдительности.

— Эрни, я мигом!

В «народном» зале старика не оказалось. Мускулюс сунулся на улицу. Однако и здесь его ждала неудача. Разве что откуда-то сбоку вывернулась смазливая баба из породы милых вдовушек, решительно волоча за руку белобрысого сорванца. Мальчишка, одетый в тряпье, показал колдуну язык. Мамаша угостила сыночка затрещиной; из-под мышки у бабы вывалился сверток, откуда свисал кружевной хвост. Подхватив имущество, баба уволокла пацана дальше.

Колдун с трудом прищурился вослед. Нет, не личина. Обычный мальчишка, обычная баба. Вернувшись ни с чем, Андреа заявил, что больше пить не станет. Напротив, с завтрашнего утра подастся в аскеты.

— Завтра? — усомнился ландверьер. — Завтра в аустерии рыбный день…

Договорились, что в аскеты пойдут оба, но со следующего месяца.

Когда колдун расплачивался, аустатор прямо-таки силком всучивал ему служку-провожатого. Мускулюс знал, что хозяин прав, однако благодарил и отказывался с ослиным упрямством. От назойливой опеки он отделался, стремительно двинувшись к выходу: одноногий хозяин за ним не поспевал.

В фойе, перед вторым зеркалом, прихорашивалась чудненькая суккубара в сильно декольтированном платье. Атлас цвета, известного в Реттии как «бирюза соблазна», страстно подчеркивал умопомрачительные формы. Пьяный, трезвый, судьбой ударенный, Андреа ошибиться не мог. Суккубара. Самая настоящая; пробы негде ставить. Вернуться, набить аустатору морду за вранье? Эманации демоницы были сродни исходящим от Гюрзели, Химейры и Эмпузы — только тоньше, с отчетливой аспидной полосой на краю спектра. Впрочем, суккубара не выглядела опасной. Ну вылюбит за ночь пару-тройку бедолаг до полной нестоячки на неделю вперед. Ну получат ходоки от жен на орехи. Летальный исход исключается, а надзор за нравственностью в Ятрице — дело десятое. Пусть Эрнест Намюр встает грудью на защиту земляков и гостей города. А Андреа Мускулюс спать пойдет.

— В одиночестве? — игриво спросила суккубара, уловив ключевую мысль: «спать».

Рядом с дамой вертелся карлик-грум, в чалме, шароварах и туфлях-лодочках богатырского размера. Ни в одном из зеркал карлик не отражался.

Малефик подмигнул «вороньим баньши», галантно раскланялся с суккубарой и нетвердой походкой вышел на площадь. Тут его вновь нагнал хозяин со служкой. На этот раз Мускулюс согласился без споров и двинулся к дому Швеллеров по штормящим мостовым Ятрицы.

Где-то в ночи, под молчаливой громадой памятника, хрипло пел вагант без лицензии:

Виски покрыты серебром.

Краса? Уродство?

Зло состязается с добром

За первородство.

Ох, скоро на меня, козла,

Не хватит ни добра, ни зла…

* * *

— М-мать!..

Помянув таким образом Нижнюю Маму и всю кротость ее, колдун еще долго прыгал на одной ноге.

Препятствием, о которое он расшиб любимый левый мизинец, оказалась одна из чудесных плюшек, в изобилии усыпавших улицу. Словно отпрыски кочевой погань-грибницы, за день плюхи затвердели, обретя твердость гранита. Из таких, тля бесхвостая, редуты возводить! Ребятишек давно кликнули спать родители, но плоды детского творчества широко раскинулись от старой акации до тупика Тухлых Фонарей. Молодой глупый месяц набычился, ткнув вниз рогом, и колдун неожиданно для самого себя присел на корточки, вглядываясь в «темя» коварной плюшки. Звездная пыль, искрясь повсюду, облегчала задачу. Разбирая чудные знаки, выцарапанные на плюшке, Мускулюс озадаченно чесал в затылке: эдакой азбуки он никогда не встречал.

А для каракуль малышни знаки были слишком… разумные, что ли?

Хохолковое письмо Южных Цапов? Вряд ли. За такое издевательство над «шибеницей», коронкой над твердым «X», Цапы взяли бы с писца-неумехи страдательный залог с процентами. Пиктоглифы долины Сет-Рабби? Там пишут справа налево, а здесь, судя по наклону… Клинопись вегетов-каннибалов? Нет, вегеты клин клином вышибают, у них скругления вне закона… Тайный язык зомбийцев? Каллиграф-школа «Пьяный мастер Ё»?!

Забыв об ушибленной ноге, разом протрезвев, Андреа принялся нервно расхаживать между плюшками. Хорошо, что «свита» оставила его на мосту через Ляпунь, кашляя и желая счастливого пути. Не хватало еще свидетелей! Сердце звенело тревогой: в расположении твердых зернистых башенок была система. Несомненная, отчетливая система, но собранная из безумных, плохо стыкующихся частей. Так глупец-мортанатом на ночном поле брани собирает из останков солдат — Абсолютного Воина, получая в итоге хромца-горбуна, страдающего косоглазием, расстройством координации и склонностью к игре на тамбурелях. Веточки без коры, связующие группы плюх, горсти щебня здесь и там, концентрические круги — верней, эллипсы, на манер храмового зодчества друидов из пещер Зюзудры. Очень похоже располагаются бляшки ритуального Щита Пользы айяров Махдармаха, призванного отражать козни натурал-джиннов…

«Красненький! Солнышко зажглось! Ну ты же видишь, Агнешка!»

Чувствуя слабость от подступившей к горлу трезвости, колдун сосредоточился. Опустился на колени, сел на пятки. Штаны потом не отстираешь, с этими красильщиками, но — пусть. Неважно. Стоя, он сейчас не сумел бы воспарить духом. По всему телу, в укромных местах, начали вспыхивать темно-лиловые огоньки. Кадык, подмышки, левый локоть, копчик… Мана перераспределялась для дополнительного выброса. Огоньки были в сей момент вполне видимы, и случайный прохожий рисковал до конца дней остаться заикой. Краем сознания Мускулюс сообразил, что структура огней на его теле и структура дислокации плюшек близ тупика…

Увы, мысль осталась внизу, на земле, а дух колдуна вознесся в Вышние Эмпиреи.

— С легким парением, сударь!

Летящий мимо Дикий Ангел раскланялся с малефиком и продолжил полет, жалуясь тени женского пола на одиночество и курьерскую долю. Тень льнула к сердцееду, уютно расположась в его когтях. Мускулюс пожелал ангелу исполнения желаний, после чего взялся за детальный мананализ. Спектролиз, редукция, титрование… Спустя двадцать минут дух вернулся в тело, стеная от позора. Разумеется, детские бастионы только выглядели не по-детски. Во всем остальном плюшки-щебень-веточки были начисто лишены даже привкуса маны. Система не система, а колдовской силы в бастионах и контрэскарпах малышни крылось меньше, чем в бородавчатой жабе-наперстянке. У твари хоть есть шанс, заполучив в пасть стальной болт, ждать на болоте юного дофина с арбалетом…