Некроманты, алхимики и все остальные - Яна Алексеева Страница 14

— Все в порядке? Что-то они сегодня быстро, — заметил, приближаясь, Реваз.

— Возможно, чары рассеиваются, — садясь и складывая пращу, заметила женщина. Прикрыв лицо, подобрала поводья. Хмыкнув, приняла протянутое ей синевато-черное плотное перо, — Благодарю.

— Всегда рад сделать приятное, и со всем уважением. И на счет чар… Шесть веков прошло, пора бы уж… И вы лучшая замыкающая, какая вообще может быть, шаери, — невпопад заметил мужчина.

— Ну, уж не лучше Релата, — покачав головой, женщина щелкнула поводьями, замедляя ход. А Реваз, пришпорив конька, вернулся к своим ребятам.

Ничего опасного в таком налете не было. Для тех, кто годами ходит по этому маршруту. Новички, конечно, пугаются. Но что бы отразить атаку, достаточно трех-четырех залпов из луков и арбалетов. А из пращи даже целиться особенно не надо, просто взорвать пару голышей в самой стае…

На короткой стоянке у колодезной колонны, украшенной множеством предупреждающих барельефов Нирина заглянула вниз. И наткнулась на суровый, встревоженный взгляд очнувшегося пассажира. Глаза у него желто-карие, невольно отметила женщина. И очень гневные. Приподнявшись на локте, он пытался поудобнее устроить сомлевшего мальчишку.

— Да как вы посмели, — шипел он на хорошем дворцовом аланийском, — довести его до такого состояния!

Действительно заботится о парнишке. Точно, учитель. И весьма ревностный.

— Здесь вам не дворец, а я не прислуга, — швырнув мужчине чистую рубашку, — так же тихо прошипела караванщица на просторечном, — шаер Рилисэ. Думать надо было головой, готовясь к путешествию и не доводить себя до полусмерти укрепляющими эликсирами. И я вам не прислуга, посторонних детей выхаживать. Мое дело — доставить куда надо кого попросят.

Мужчина сник, перевернулся на живот с тихим стоном и уткнулся взглядом как раз в колени женщины, снявшей для разнообразия даже юбку и оставшейся только в тонкой нижней палетте.

Подавив желание гневно вышвырнуть человека на черепитчатое пекло глинистой пустыни, караващица только недовольно поджала губы.

— Очнется ваш мальчишка, только отпаивайте. В конце концов, он для вас ту же услугу оказывал. Устал за ночь. Пассажир отвел взгляд с видом побитого шакала.

— Со всем уважением, мы никогда не сможем расплатиться за вашу доброту. Примите нижайшие извинения, шаери…?

— Вирин, Нирина Вирин. Принимаю. А насчет оплаты… мне компенсируют. И оставьте этикет, мы довольно далеко от дворцов находимся.

Поставив перед гостем глиняную тарелку с лепешками и флягу подсоленной воды, добавила:

— Вечером будет горячее. И разговор о вашей дороге. Отдыхайте. Пустынная ночевка послезавтра, — рожок Релата разнес по стоянке переливчатую мелодию, — пора отправляться.

И она выбралась из душного, жаркого подполья, задумавшись, а понял ли он из нескольких коротких фраз, что именно ожидает его вскоре?

Рутина, она рутина и есть, даже если это путешествие. Особенно если долгая дорога по насквозь знакомым местам. Солнце, золотые пески, жара, раздраженная стража, нелепые досмотры… И только первое доставляет радость.

А вот торговые традиции — наиважнейшее дело. И тихие, неторопливые разговоры у огня, обмен новостями, знакомства и встречи — неотъемлемая часть путешествия. Вот потому Нирина, сидя у вечернего костра на караванной площади оазиса Нари, неспешно тянула вторую кружку легкого, ароматного чая и не торопилась к своему фургону. Не стоит нарушать вековые обычаи. На сей раз на ночевке встретились три каравана, и Старшие, опытнейшие и богатейшие, собравшись, грелись в круге алого света, отбрасываемого пламенем и обмениваясь новостями. Разговор тянулся долго, зажигающиеся на черном бархате неба звезды отмечали движущуюся к новому утру ночь.

Почему вновь подешевел морийский жемчуг, с каких пор так возросли продажи эльфийского шелка, где сейчас находится глава Ронийской Торговой Гильдии и о чем договорились Великий Князь и геронийский банковский дом Бейгъерр…

Длиннобородый старик, старший каравана, идущего старой восточной дорогой, в Перани Кимир, где добывали соль со дна высохшего пару стен лет назад озера, заметил, возвращая разговор, обежавший полмира, в пустыню:

— А в Алани, судя по слухам, беспокойно. Династии меняются…

— Да они там раз в десять лет меняются, — пробормотал Релат, — не успеваем отслеживать…

Полуголый, с грудью, перетянутой десятком кожаных ремней, инсолиец Синиз, немного знакомый караванщице по паре совместных путешествий, скривил полные губы:

— Так что же, товаров не будет?

— Ну почему, — рассудительно продолжил старик, — будет, но меньше. И другой.

— Хо, — раздраженно фыркнул инсолиец, — мои контракты!

— Хочешь жить, выкручивайся, — философски отметил Релат. — Со всем уважением. Доброй ночи.

Он встал, кивнул и направился к своему фургону, стягивая на ходу верхнюю тунику. Ему во след понеслись пожелания хорошей дороги. Нирина приняла еще одну кружку чая, вдохнула ароматный дым. Прикрыв глаза, вслушалась в далекий вой шакалов, шелест листвы, треск костра… Вздрогнула, когда разливавший чай узкоглазый кочевник-перани спросил:

— Ваши дела, шаери, великолепны, я слышал?

Выпрямив спину, женщина задумчиво кивнула. Вот сколько лет ее приглашают к большому костру, а раздражающе покровительственных интонаций ни один собеседник удержать не может.

— Отлично… шаер Аранэ?

Тот одернул расшитый золотом кафтан и расчетливо прищурил глаза. На миг в свете костра он стал похож на хищного идола, из тех, которым поклоняются дикари из старых развалин.

— Да?

— Вас будет ждать мастер Синиэ, у него есть кое-что, что меня не заинтересовало…

Пустынник этот занимался камнями и только камнями. А Нирина, в этот раз забрав все контракты на Огненные, Речные оставила именно Аранэ, в счет одной небольшой услуги, оказанной дому Вирин лет пять назад.

Но уже достаточно поздно, и это — последняя ночь перед большой пустыней.

Поднявшись, женщина расправила пышную юбку, церемонно поклонилась каждому из трех человек, остающихся у ночного костра, и с улыбкой, медленно превращающейся в хищный оскал, скользнула к фургону. Перед сном стоит поговорить с пассажирами.

В подполье царила тишина. Мальчик и мужчина, наблюдая за пляшущим в маленькой лампадке огоньком, молча сидели, опершись об обитый широкими железными полосами сундук. Оба настороженно вслушивались в шум за границами их убежища. Разговоры, шаги, треск костра, звяканье соприкасающихся клинков тренирующихся неподалеку стражников, журчание родника в отдаленной роще, шелест листвы, тихое тявканье сторожевых шакалов. В ночи звуки разносились далеко, и обрывки слов, услышанные незапланированными пассажирам, заставили их занервничать. Их ищут. Но что они двое могут сделать? Только надеяться на женщину,