Наследник Шимилора - Елена Жаринова Страница 14

Я ехала вдоль дикого берега Рабуса и смотрела, как солнечный диск осторожно опускается в воду и как бегут по реке огненные змеи.

Моя лошадь — белоснежная, в алых яблоках, — брезгливо ступала по хрустящему ракушечнику, покрытому бурой тиной. Чанг с восторгом носился по берегу, выхватывая из воды стебли водорослей и распугивая крошечных рыбешек. Слуга трусил позади на низкорослом гнедом жеребчике, навьюченном дорожными мешками: впереди нас ждал неблизкий путь.

Звезду, дающую свет и тепло этому миру, называют Ламерис. Это одна из богинь местного пантеона, отвечающая за богатство, плодородие и семейное счастье. Ее изображают в виде очень полной, круглолицей женщины в красных одеждах. Здешнее солнце старше земного, поэтому на закате оно становится темно-красным, как густая кровь.

— Гарсии, ну почему бы не поехать улицами? — ворчал Бар. — Вот охота — нюхать эту гниль, Пегль ее забери! А мне чайка на берет нагадила.

Действительно, дикий берег являл собой неприглядное зрелище. Зато в городе никогда не увидишь такой роскошный закат! Что делать, мой слуга был совершенно лишен эстетического чувства…

Бар появился в моем доме в начале месяца Вишни — то есть спустя пять недель после того, как я поселилась в Вэллайде. Привратник доложил мне, что какой-то бродяга добивается встречи со мной. Сердце мое вздрогнуло: я подумала, что вопреки обыкновению, фраматы прислали ко мне кого-то из землян. Однако передо мной оказался типичный лаверэлец, насколько я могла судить — уроженец юга. Когда я вышла на крыльцо, он поднялся со ступенек и снял потертый берет с двумя красными перышками.

— Доброго здоровья, гарсин, — приветствовал он меня, потирая шею, на которой поблескивал транк. — Жаркие нынче дни, а? Водичкой не угостите?

— Нолис, принеси стакан воды, — велела я служанке, с любопытством выглянувшей из-за дверей. Потом, не скрывая раздражения, повернулась к бродяге: — Вы что, хотели видеть меня, чтобы попросить попить?

— Иногда люди должны пить, — рассудительно ответил тот. — А пришел я к вам, чтобы наняться слугой.

— Мне не нужен слуга. Пейте свою воду и уходите.

Бродяга принял из рук служанки стакан, глотнул.

— А винца не догадалась туда капнуть, дочка? Ну да ладно, — вздохнул он. — А вы, гарсин, не подумавши сказали. Как это вам не нужен слуга? Еще как нужен. Причем именно такой, как я.

И наглец улыбнулся, обнажив широкие редкие зубы.

Ошарашенная таким напором, я вгляделась в лицо бродяги. Хитрый прищур, седеющие длинные усы… И шрам на левой щеке, поросшей рыжеватой щетиной. В общем, разбойничья рожа.

— Ладно, — сдалась я. — Что ты умеешь делать?

— Все, — оживился бродяга, — все, что вашей душе угодно. Вы и подумать не успеете, а старый Бар тут как тут.

— И чего ты хочешь за свою службу?

— Пять доранов в месяц, — глазом не моргнув, ответил разбойник.

Я поперхнулась: столько получал не каждый солдат королевской гвардии! Но когда человек так высоко себя ценит, поневоле относишься к нему с уважением. Я обреченно кивнула и отправила Бара выгуливать Чаню. Кто-кто, а мой пес чувствовал себя в Лаверэле, как рыба в воде. А я?

Парадное крыльцо моего дома выходило на тихую улицу Королевских Лип. Я вступила во владение этим великолепным особняком, как только приехала в столицу. Согласно «легенде», я была вдовой Ревнивого Шогга из рода Феродэнов. Мой покойный муж, мелкопоместный дворянин, отдаленно связанный родством с королевским домом, вполне оправдывал свое прозвище. Меня выдали замуж за этого деспота совсем юной. Шогг держал меня взаперти, и я ни разу в жизни не покидала пределы нашего поместья, расположенного в окрестностях Ренедлава — небольшого приграничного городка. Когда мой супруг умер, я стала наследницей огромного состояния. И теперь для полного счастья мне не хватало только родственной поддержки. Поэтому я послала королю письмо с нижайшей, верноподданнической просьбой разрешить мне приобрести дом в столице. Энриэль IV очень скоро ответил мне, что будет рад, если я поселюсь на улице Королевских Лип. Сразу по приезде в Вэллайд я была представлена ко двору.