Расколотые небеса - Андрей Ерпылев Страница 14

– Как?

– Элементарно. К примеру, «Сапсан» для этого финта вполне подойдет.

– Ну а если и он будет сбит по ту сторону?

– Вряд ли. Опознавательные знаки, модель самолета… Система опознавания «свой—чужой», наконец.

– Знаете, – задумалась баронесса, – а ведь в ваших словах, Саша, есть рациональное зерно. Я имею в виду систему опознавания. Вполне вероятно, что нижегородцы, видя исследовательскую направленность изделий, не позаботились снабдить свои игрушки подобным паролем… Ведь на «Стрижи» даже не нанесены опознавательные знаки российских ВВС, как на те же «Сулицы». Я проконсультируюсь.

Только тут Александр вспомнил, что совсем не обратил внимания на внешний вид зондов, значительно отличающихся по окраске от своих военных собратьев. Например, тем, что покрыты те были краской, делающей их практически неразличимыми визуально, да и на большинстве радаров, исключая родные, российских военно-воздушных сил, а «мирные» красились в нейтральный темно-серый цвет, почему-то избранный конструкторами завода как наиболее подходящий к случаю. И уж красно-сине-белые концентрические окружности наносить на них явно посчитали ненужным. Равно как и тратиться на дорогостоящие «лишние» системы.

«Экономисты хреновы!» – мысленно ругнулся бывший майор ВДВ на ни в чем не повинных инженеров, педантично решивших поставленную перед ними конкретную задачу, но ни на йоту не превысивших требуемого уровня.

Увы, уж он-то отлично знал, что инициатива всегда наказуема. И неважно, кто и в каком мире эту прописную истину излагает…

– Но все равно это слишком рискованно, – с сожалением вздохнула женщина. – Вот вы бы отправили кого-нибудь из своих подчиненных на верную смерть, ротмистр?

– Вообще-то это мне уже приходилось делать, – хмыкнул Бежецкий. – В прошлой жизни. Я ведь офицер, мадам. Боевой офицер, замечу, не паркетный… Но тут вы правы: сегодняшних моих подчиненных отправить на смерть я бы не смог. Совесть бы потом замучила. Но…

Женщина чуть склонила голову набок и заинтересованно приподняла тонкую бровь, став на миг настолько привлекательной, что у мужчины свело скулы от мгновенно нахлынувшего желания.

«Эх, близнец, близнец…»

– Но я мог бы пойти сам.

– В самом деле? – округлила глаза Маргарита. – Хотя, вы это уже тоже доказали на своем примере… Снова рассчитываете на орден?

Александр промолчал, глядя в сторону. Что можно ответить на это? Мужчине, конечно, ответить, наверное, можно, но даме…

– Не обижайтесь, ротмистр. – Баронесса поднялась на ноги и сделала шаг к сидящему мужчине. – Я вас провоцировала.

Он поднял на нее глаза. И она, чуть наклонив голову, смотрела на него. Их лица были рядом, и он ясно чувствовал тонкий аромат ее кожи, исходящий из маячившего прямо перед его глазами выреза блузки. Он внезапно понял, что безумно хочет эту женщину, вожделеет ее по-звериному. Она, словно уловив его настроение, чуть заметно вздохнула и, чуть приоткрыв губы, склонила лицо ниже… Мгновение и…

И очарование рассеялось.

– Спокойной ночи, ротмистр! – рассмеялась женщина, снова становясь чужой и недосягаемой. – Я обдумаю ваши слова на досуге.

Дверь за ней захлопнулась, а Александр сидел еще некоторое время без движения, не понимая, кто он и что тут делает. Недопитая бутылка водки попала под его блуждающий взгляд, и, не сознавая, что делает, он схватил ее и яростно метнул в стену. Отрезвили его лишь брызги на лице и неожиданная боль, обжегшая щеку.

– Какая она все-таки стерва! – с выражением произнес ротмистр Воинов, разглядывая кровь из глубокого пореза на скуле, струящуюся по пальцам. – Какая стерва!..

* * *

– Нет, мадам, это невозможно!

Задрав головы, баронесса и старый летчик стояли невдалеке от взлетной полосы и следили, как неуклюже заходит на посадку «летающая парта» – истребитель-спарка, которым, по логике вещей, сейчас должен был управлять ротмистр Воинов.

– Почему, Тихон Ильич?

– Невозможно, – упрямо повторил полковник Левченко, качая большелобой головой, с которой форменная фуражка не падала, только удерживаемая могучей крестьянской пятерней. – Даже во времена последнего тихоокеанского кризиса, когда мы вынуждены были сократить сроки летной подготовки молодых пилотов до минимума, они налетывали по пятьдесят часов. А это, мадам, уже близко к критическому уровню. Я не могу позволить этому… как его?

– Ротмистр Воинов, – с готовностью подсказала фон Штайнберг.

– Вот-вот, Воинов… Я не могу позволить ему самостоятельно сесть в пилотское кресло всего лишь после пяти часов в воздухе. Это абсурд, мадам!

За время этого разговора «Сапсан», выпустив шасси и задрав нос, не слишком грациозно плюхнулся на левое колесо, опасно накренился, но все-таки выправился и стремительно покатился по старому растрескавшемуся бетону, постепенно оседая на амортизаторах всем своим многотонным телом, замедляя ход и трепеща куполом парашюта экстренного торможения.

– Видите? – развел длиннющими руками Левченко. – Разве это посадка? Это черт знает что, только не посадка! Это балет, менуэт, гопак, в конце концов… Еще что-нибудь подобное, но только не посадка!

– Но он же сел? – осторожно заметила Маргарита, несколько сторонясь разбушевавшегося полковника, рубящего ладонью воздух не хуже кавалериста в атаке.

– Да, сел… Но это же не посадка! Если бы крен составил еще пару градусов…

– Но он же сел?

Тихон Ильич еще раз яростно махнул рукой и повернулся к самолету, медленно выруливающему по направлению к не очень гармоничной парочке – мужчина едва ли не на две головы возвышался над дамой.

– Кто вас учил, молодой человек? – напустился он на Александра, уже приоткрывшего фонарь кабины и расстегивающего гермошлем. – А-а-а!.. Что бы вы делали, если бы у вас за спиной не сидел опытный пилот? Вас бы сейчас пришлось соскребать со взлетки! Да бог с вашей жизнью – вы бы угробили машину, а она…

– Между прочим, – выглянул из своей кабины уже освободившийся от шлема огненно-рыжий пилот-инструктор. – Александр Павлович сажал самолет абсолютно самостоятельно.

– Вот видите? – тронула все еще кипевшего полковника за рукав темно-серого кителя баронесса.

Но Левченко даже не удостоил ее вниманием и напустился уже на своего подчиненного:

– Вы что, Вайсберг, адвокат? Я понимаю, конечно, что вы всю свою жизнь жалеете о загубленной юридической карьере, фамильному делу, так сказать, но сейчас…

– Господин полковник!..

– Молчите, адвокат недоношенный! Сейчас вы пилот Российских Императорских Военно-Воздушных Сил! Извольте рассуждать не как местечковая знаменитость, а как боевой офицер!

– Так точно, ваше превосходительство!

– Так-то лучше… – несколько остыл полковник. – Как вы считаете… Ну, это… Можно доверить этому с-с-с…