Драконий коготь - Артур Баневич Страница 14

Дверь была дубовая, обшитая железом. Солидная, хоть и без избытка, она была призвана по возможности часто впускать, а вовсе не охранять от бандитов. Она попахивала дешевой смазкой для петель, ржавчиной, мокрым деревом и мочой какого-то клиента, слишком пьяного, чтобы добраться до кустов в палисаднике.

Магией тут не пахло, это точно.

Дебрен еще раз повторил это про себя — правда, уже не так уверенно, а потом попробовал встать. В голове гудело, как после солидной кварты маримальского сладкого, но с мышлением было не совсем скверно, так что этой первой попыткой он и ограничился.

— Крепкий, однако, у тебя лоб, парень, — сказал кто-то, наступив ему ногой на спину, между лопатками. — Я думала, выйду, мозги с колотушки сотру, а то еще кто-нибудь порядочный в темноте испачкается. А тут — гляди-ка… Видать, тебе веревка писана, что, пожалуй, и справедливо, потому как что это за кара, так вот шасть-басть и от бордельной двери дух испустить. Легкая смерть, а некоторые скажут, что и прекрасная.

Девушка. Голос молодой, чуть хрипловатый. Может, виной тому не прекращающийся три дня моросящий дождь.

Дверь она не прикрыла, и по доскам крыльца несло жаром и запахом прокисшего пива, а известно, что там, где крепко топят и щедро наливают в кружки, хриплые голоса не редкость. Вдобавок она не казалась испуганной, ее нога скорее просто опиралась о его спину, а не придавливала. Если б не боль в локте…

— Наверняка лежишь ты вот так и думаешь: «Велико дело, это ж девчонка, вот отдышусь, встану и так кулаком по заду врежу, что до старости в девичестве доживет». Угадала?

Кроме локтя, болел нос, хотя первый напор неожиданно напавшей двери принял на себя лоб. Кровь, кажется, не потекла, и это было единственное, что поддерживало дух в ситуации, в которой он оказался.

— Нет, не угадала, — промямлил он. Трудно говорить членораздельно, не отрывая щеки от досок и стараясь не набрать губами заноз. А без позволения он предпочитал голову не поднимать.

— Нет? А я думала, злишься. — Он почти видел блеск оскаленных зубов.

— А за что? С пузырем не поспоришь. Ты, я полагаю, бежала за овин. Перебрала пива за ужином, чересчур крепко пихнула дверь.

— Плохой ты угадальщик. — Сейчас она наверняка не улыбалась, а давление на позвоночник резко усилилось. — Это город, деревенская твоя душа, здесь за овины не бегают. А знаешь почему?

— Потому что «Розовый кролик» — приличный бордель, и у вас каждой дают казенный урыльник, — попытался он угадать.

— Нет, оборвыш. Просто в городе должны быть порядок, культура и нравственность. За то, что ты задом светишь, платишь гривну с гаком, а за загрязнение общественных мест — идешь в городской суд…

— Можно встать?

Она немного подумала. Потом Дебреновой шеи коснулось что-то холодное.

— Если захочу, пришпилю тебя к полу. А ежели станешь врать, то захочу наверняка. Поэтому прежде, чем начнешь вставать, честно ответь мне на несколько вопросов. Как тебя зовут?

— Мое имя ни о чем тебе не скажет. Я нездешний. — То холодное, что прилегало к его шее, чуточку кольнуло. — Дебрен. Дебрен из Думайки.

— Ты прав, — согласилась она. — Не сказало. Что ты ищешь в Виеке?

— Долгая история. А лежа разговаривать трудно. Может, позволишь…

— Послушай, Дебрен, — она убрала острие, — холодно, у меня мерзнут ноги, да и ты заколеешь, потому что, похоже, сюда по канаве добирался. Не будем тянуть. Что привело тебя среди дождливой ночи в «Розовый кролик»? Только не говори, что ищешь женского тепла и подогретого пива. Здесь, понимаешь ли, кончается цивилизованный мир. Я не о «Кролике», а о Виеке. А на краю света ничего не дают задаром. Нападают на нас каждый год, валы уничтожают, торговлю рушат, людей в неволю угоняют.

— Давай не будем тянуть, как ты верно заметила. Я понял, в чем дело. Дорого вам война обходится.

Она прижала его сильнее чем-то твердым. Сначала он решил, что каблуком, но, пожалуй, это была босая пятка. Впрочем, уверенности не было. Накидка из коровьей шкуры, которую он стянул с человеческих останков в верховьях реки, была твердой, как доска. Что, кстати, не уберегло ее прежнего владельца от куммонской стрелы, которую Дебрен обнаружил между позвонками скелета.

— Ты без кошелька, — холодно отметила женщина. — А за те лохмы, которые на тебе, мама Дюннэ тебя даже к своей козе не подпустит, не то что к девкам. Ты настолько гол, что на твоем месте я б серьезно подумала, где раздобыть гривну с гаком… Тут у нас, видишь ли, за услуги…