Путешествие на восток - Кирилл Клеванский Страница 14

Они не больше собак, их клыки желты от трупной гнили, им даже не позволяют питаться свежей добычей. Тем не менее они бесстрашно рычат, скаля достойное оружие, в глазах ни грамма страха, только бешеный хищный свет. Как бы я хотел сказать то же самое о себе, но ужас липкой жижей облепил мои лицо и тело. Крупные градины пота, скатившись по спине, упали на траву. Это послужило сигналом к атаке. Серая и черная молнии сорвались со своих мест. Первому нападавшему в его раскрытую пасть, готовую к укусу, я вонзил клинок. Пронзив тушу, погрузил оружие по самую гарду. Второй решил атаковать не мое горло, а ноги, ему я просто срубил голову.

— А-а-ау-у-у! — Вожак признал меня, сейчас начнется настоящая битва.

На поляну вышли остальные охотники. Крупные самцы, намного больше немецких овчарок, а мой страх делает их еще крупнее. И среди них — огромный серый вожак. Альфа-самец, предводитель охотников. Скинув с клинка убитую тушу, я наблюдал за тем, как волки запугивали меня, рыча и скалясь. Глупцы! Если бы не человеческая воля, я бы уже давно поседел от страха. Но вместе со страхом появилось какое-то новое ощущение. Такого я еще не испытывал. Это было какое-то разжигающее, сладостное чувство. Оно походило на предвкушение или скорее на покерный азарт. Не знаю… Оно казалось новым, а у меня не было времени для скрупулезного анализа.

Еще три молнии рванули ко мне. Один, с белым пятном на морде, разделил участь серого предшественника. С неотвратимостью выпущенного арбалетного болта он бросился, намереваясь вцепиться мне в глотку. Ему я рассек пасть. Когда тот падал, легкий серебряный росчерк, пришедшийся волку на шею, заставил в воздухе сиять алым красную капель. Второй бросился мне на грудь. Его я нанизал на старшую саблю, как свежее мясо на шампур. Но третьему я сделать ничего не смог, и он вцепился мне в ногу. Зашипев от боли, я пробил саблей черепушку волчары. Столкнув непострадавшей ногой со старшей сабли агонизирующую тушу, я приготовился.

Прежде спокойный альфа зарычал. Он в гневе. Я смог убить пятерых его охотников. Нет, меня не будут жрать. Если сомкнутся челюсти на глотке, меня будут рвать на части, пока на полянке не останется лишь кровавое пятно. Я крепче вжался в дерево. Если то была охота, то сейчас будет битва. И волки не заставили себя ждать. Рыча, они всем скопом ринулись в атаку. Вожак ходил по кругу, наблюдая за схваткой. Возможно, будь я в другом состоянии, смог бы колдануть чего-нибудь. Но сейчас, когда я даже поток энергии контролировать не в состоянии, это просто самоубийственный шаг. Но не время склонять «бы», драка в самом разгаре.

Я резал и бил. Вот отсек кому-то лапу, чтобы обратным движением рассечь морду. Вот другой вцепился мне в руку, его я истыкал саблей, как иголка швейной машинки строчит материю. Третий когтями изодрал пострадавшую ногу, его пылающий правый глаз остудила моя сталь. Каждый взмах руки убивал одного из волков. А каждый из их бросков оставлял на мне кровоточащие раны. Боль застилала взор, страх набирал силу. И был момент, когда он уже почти одолел меня, но неведомое доселе чувство скомкало его, будто испорченный лист бумаги. И это самое чувство, дикая смесь азарта, горячки боя и наслаждения битвой, подступило ближе и также вступило в схватку с волками.

Черный хищник нацелился в глотку, но встретил лишь скрещенные клинки. Тело его упало, голова покатилась дальше. На поляне покоилось девять волчьих трупов. На мне же не было места, откуда не текла кровь. Вновь зарычал вожак. Оглядевшись, я понял — мы остались один на один. Тот медленно кружил предо мной, выбирая момент для атаки. Я все так же стоял, прислонившись спиной к дереву. Сабли казались многотонными, а ноги, даже пожелай я, никогда бы не сошли с этого места. Они уже давно пустили корни и прочно вросли в землю. Наконец он прыгнул. Стремителен и быстр был тот бросок. Глаза противника сверкали золотым огнем, клыки были размером с ладонь. Все его мощное хищное тело олицетворяло собой силу и стремление убивать.

Серая молния расчертила пространство. Он не думал, не сомневался, не искал свой путь, он просто дрался и в драке находил наивысшее удовольствие. Но как бы он ни был быстр, я был быстрее. Как бы он ни был смел, я — смелее. Как бы он ни был безумен, но я — безумнее любого юродивого. И как бы ни были длинны, остры и опасны его клыки, сколько бы жертв они ни подрали, мои клыки-сабли длиннее, острее, опаснее и много больше жертв отправили в мешок Темного Жнеца.

Мы упали. Ноги подвели меня, и я не выдержал натиска. Какое-то время мертвое тело билось. Жажда жизни вожака была велика, и он отказывался отправляться на поля вечной охоты. Но с двумя саблями в теле долго не живут. Вскоре его лапы замерли, пасть издала последний рык, а сердце остановилось. В ту ночь я засыпал под теплым меховым одеялом, уходя в страну снов с чувством радости и покоя.

Лиамия Насалим Гуфар

Лиамия спустилась с дерева и с недоверием взглянула на поляну. С высоты она могла видеть лишь вспышки клинков, отражающих лунный свет, и слышать рычание зверей. И все же ей, сидевшей на ветке, было страшно как никогда, и сейчас она в растерянности оглядывалась, ожидая, что этот смерд и хам выпрыгнет откуда-нибудь и в своей обычной манере начнет грубить. Но время шло, а мужчина так и не появлялся. Тогда девушка, не понимая зачем, решила сама найти его. Она некоторое время бродила вокруг, пока не замерла от ужаса. Коленки ее задрожали. Телохранитель лежал под огромным, ненормально большим серым волком. Страх одиночества и осознание того факта, что в одиночку шансов на выживание почти нет, заставили девушку приблизиться. С трудом она оттолкнула тушу волка и прислонила ухо к груди мужчины.

Тук-тук, тук-тук — доносилось до ее слуха.

Лиамия поразилась тому, как спокойно стучит его сердце. Будто и не было страшной битвы, а спутник просто прилег отдохнуть. И в этот момент луна выглянула из-за тучи и бросила свет своих лучей на тело мужчины. Лиамия охнула. Даже в лечебнице сестры, где она частенько бывала, девушка не видела кого-то, кто был бы столь изранен. Вскоре девушка успокоилась.

— Долги всегда надо возвращать, — пробурчала она и сняла платье.

Низ его изрезан и уже не пригодится. Так что девушка сняла сорочку и отрезала подол. Вернув ополовиненное платье на место, тут же взялась за нож. Вскоре на поляну легли ровные полоски. Не то что те, нарезанные этим невежей.

Лиамия смутно знала травы, растущие в этих местах, но все же смогла найти нужные. Из стрелки, которую она свистнула у телохранителя дня два назад, смастерила врачебную иголку. А одну из полосок пустила на нитки. Что ж, пора браться за дело.

Тим

Проснулся я от саднящей боли. Резко открыв глаза, попытался тут же встать, поскольку, как выяснилось, полусидел, откинувшись на дерево.

— Не шевелись! — прикрикнул на меня знакомый голос, и кто-то с силой нажал мне на грудь. Я вернулся в прежнее положение. — И не шипи — не девчонка.

Когда изображение приняло резкость, я смог четко взглянуть реальности в лицо. Находился я на все той же поляне, только вот тела волков были почему-то свалены в кучу, да еще кто-то надо мной нависал. Благо сон пошел мне на пользу, и мыслительный процесс наладился. Смуглянка, прикусив язычок, что-то творила с моим плечом.