Таня Гроттер и колодец Посейдона - Дмитрий Емец Страница 14

Высоко в небе загрохотал гром. Что-то плеснулои разбежалось белыми кругами. Точно камень бросили в небесную синь.

– Грааль Гардарика сработала! –сказала Гробыня.

Никто не ответил. Это и так было очевидно. Всестояли и смотрели вверх. Вскоре, снижаясь по спирали, над озером появиласьдлинная деревянная скамья. С одного ее края сидела Медузия, с другого – ВеликаяЗуби. Между ними мелькали детские головы. Дети сидели, вцепившись в скамейку, исо смесью страха и любопытства озирались по сторонам.

Первыми их заметила Лиза Зализина.

– Это что за мелочь? Детский сад, что ли,гробанули? – презрительно поинтересовалась она.

– Лапочка, а ты подумать не пробовала?Иногда, знаешь ли, помогает! Это первокурсники! Недавние лопухоиды, у которыхнаши преподы обнаружили способности к магии. Им сейчас десять-одиннадцать лет,я полагаю, – откликнулась Гробыня.

Она извлекла откуда-то бинокль и направила егона первокурсников.

– Двадцать… двадцать один… – считалаона. – Странно, что новичков так рано привезли. Обычно их в конце августадоставляют. А тут – раз, и весной. Тупо как-то! Прежний первый курс еще не доконца отучился!

– В лопухоидном мире становится всебольше магии. Тревожно много магии. Еще немного, и скрывать это станет невозможно.Соответственно, изымать одаренных детей и доставлять их в магические школыприходится чаще, чем прежде. Моя бабуся дня три назад сказала, что на ЛысойГоре всерьез обсуждают, не следует ли увеличить число российских волшебныхшкол, или разумнее будет достроить Тибидохс, – знающе проговорил Баб-Ягун.

– Ну и откуда у лопухоидов переизбытокмагии? Магия не может взяться ниоткуда. Ничто не возникает из ничего. У магиидолжен быть источник, – с подозрением спросил Горьянов.

– Демьян, умоляю, отвернись, или у менязавтрак в желудке прокиснет… – поморщился Ягун. – Я не знаю, откудавзялась лишняя магия. Бабуся об этом не очень-то распространяется. Толькомельком сказала, что это может быть связано со стражами света и тьмы… и сМефодием, что ли, каким-то.

– Мефодием Буслаевым, – сказалаТаня.

– Ты что, его знаешь? – удивилсяЯгун.

– Не-а… Сарданапал что-то когда-тоупоминал, а дальше пошли непонятки. И Сарданапал молчок, и этот парень Буслаевни гугу. Однако мне все равно тревожно. Есть ощущение: что-то где-топроисходит, но вот что и где? Тут моя интуиция молчит, – пожав плечами,сказала Таня.

Скамья опустилась на небольшую площадку с тойстороны подъемного моста и зависла в воздухе в полуметре от земли. Вначалеспрыгнула Зуби, за ней Медузия, а за ними горохом посыпались дети.

– Ни фига себе лебеди! Воробьикакие-то! – сказал Семь-Пень-Дыр.

Гуня Гломов хмыкнул, точно кашлянул в бочку.

– Ага! Какие-то они совсем дохлые! Мелкоепошло поколение!.. Хотя вон тот парнишка с красной рожицей ничего, крупненький!Смотрите, пытается Ржевскому кулаком в нос врезать! Прям так, с ходу, заздорово живешь! Призраку, понятное дело, ничего, но парень-то как старается!..

– Будущий Гуня! – хихикнул Жикин, нохихикнул осторожно, с необходимой долей такта, чтобы не разозлить Гломова, а,напротив, польстить ему. Однако он просчитался.

Гуня с неумолимой неторопливостью танковойбашни повернулся к Жикину. Тот на всякий случай втянул голову в плечи.

– Ну я не я – это время покажет. Азадатки да, есть, – важно согласился Гломов и отвернулся с такой женеторопливостью.

Зубодериха с другой стороны рва что-тоскомандовала, и дети послушно стали строиться парами.

– А знаете, что самое грустное? –вдруг сказала Рита Шито-Крыто.

В голосе у нее прозвучала такая искренняяпечаль, что все невольно повернулись к ней.

– Самое грустное, что этих малявокнабрали на наши места! Они займут наши комнаты в Тибидохсе, когда мы отсюдауйдем. Они – это мы. Только уже другие… – продолжала Рита.

– Без паники, Шито-Крыто! Никуда мыотсюда не сваливаем, пока что! Еще есть три года 5магспирантуры! – заявилБаб-Ягун.

– Не у всех. Конкурс высокий! И местгораздо меньше, чем нас… – с опаской процедил Семь-Пень-Дыр.

Гробыня мило улыбнулась. Верхняя губа у неесегодня была ядовито-сиреневой, а нижняя – черной с блестками. Гробыняпродолжала свои эксперименты с экстремальной косметикой.

– Все в этом мире поправимо, Дыр.Существуют отличные медленные яды. Ты еще не раздумал поступать? Приходисегодня ко мне! Чайку попьем! – пригласила она нежно.

Пень тревожно засопел.

– А я приглашена на чай? Я приду со своейзаваркой! – встряла Шито-Крыто.

Среди старшекурсников Тибидохса она считаласьлучшей по ядам и противоядиям. Да и в сглазах была неплоха. Недаром у ВеликойЗуби она была любимой ученицей. Разумеется, Гробыне не улыбалась перспективасостязаться с Риткой.

– Ты в пролете, Шито-Крыто! Все ядытолько для моего любимого Дыра! – сказала она с беспокойством.

Ритка хотела ответить, но внезапно былаотвлечена чем-то, происходящим по ту сторону рва.

– Опс! А это еще что за акселератихи?Если это первокурсники, то я африканская принцесса! – напряглась вдругШито-Крыто.

– Какие акселератихи? – щурясь,спросила Лиза Зализина.

– Да вон те две! С ними еще парень! Имуже лет по шестнадцать, не меньше! Куда ты смотришь, Лизон? Тебя что, надовзять за уши и навести на цель, как перископ?

– Не, я уже вижу. Но там Ванечкинет, – рассеянно сказала Зализина.

Ритка посмотрела на нее с состраданием.

– Умничка! Суть ты уловила: Валялкина тамнет. Остальное детали, – заметила она.

* * *

Грааль Гардарика еще раз сработала. Невидимыйкупол, скрывавший магический остров, раздвинулся. Рядом с мостом опустились триступы. Их антикварный вид немедленно дал Ягуну повод пошутить, что кто-тогробанул магическую свалку в котловане вулкана на Мертвом острове.