Хоббит и кольцо всевластья - Дмитрий Суслин Страница 14

Но по истечении этих десяти лет Бильбо все чаще и чаще стал вспоминать былое и к ужасу своему, вдруг начал сознавать, что он успел соскучиться по приключениям.

– Не может быть! – ругал он самого себя. – Неужели я не сыт по горло этими приключениями? Нет, конечно, сыт и не только по горло, а по самую макушку. Дом, милый дом! Нет ничего лучше.

Но потом ему вдруг вспоминался тот удивительный вид, что он видел, когда сидя на спине гордого орла Ненартана, летел над Туманными горами, и ловил себя на мысли, что не прочь бы полетать снова.

– Нет-нет! Только не это! Вспомни только, чем это все закончилось. Увольте!

Когда прошло еще семь лет, Бильбо совсем заскучал. Все чаще и чаще перед его глазами проплывали чудесные виды дальних стран, добрые лица друзей, которых он приобрел в дороге, и мысли хоббита уносились далеко-далеко за пределы Хоббитании.

Хоббиты, надо сказать, по-прежнему сторонились его и искренне считали господина Бэггинса малость чокнутым. Только хоббитята, каждый раз, как он выходил на улицу, приставали к нему с просьбами рассказать, как он победил Смога Ужасного. Так что Бильбо все также жил затворником со своими слугами, и мало с кем общался. И уж конечно он некому не обмолвился о своем Втором путешествии, хотя язык так и чесался. Но, увы, приходилось молчать. Ведь он НИКОГДА не покидал Хоббитаун после того раза с гномами. Попробуй, заикнись, что у тебя в шкафу твой двойник, а сам ты уже успел еще раз обойти чуть ли не все Средиземье и совершить новое количество славных подвигов. Тогда точно, тебя объявят настоящим сумасшедшим и лишат всех прав на имущество и назначат опекунов. Вот уж обрадуются все родственнички. Особенно Граббинс-Бэггинсы. Джонатан первый и прибежит. Так что приходилось держать язык за зубами.

Вот тогда-то у него и появилась еще одна привычка.

По вечерам, когда за окнами была полная и непроглядная темень, он уединялся у себя в кабинете, что находился на третьем этаже его шикарного дома, и доставал. Что бы вы думали? Вот ни за что не догадаетесь!

Он доставал своего двойника. Того самого, что смастерил ему Гэндальф. Надувал его, сажал в кресло и вел с ним беседу. Бильбо номер два оказался неплохим хоббитом и отличным собеседником. Главное, что он хорошо умел слушать, и редко перебивал, только для уточнения деталей, что почти не свойственно большинству хоббитов. А еще он всегда был добродушен и во всем соглашался со своим оригиналом. Никогда не спорил. Его можно было угостить горячим чайком и трубочкой табачку, вместе покачаться в креслах качалках и поговорить по душам. Чем плохой товарищ? И Бильбо сам не заметил, как крепко привязался к нему.

И вот сегодня он тоже достал двойника, надул его, посадил в кресло, и они стали качаться и беседовать.

Только вот от плохого и подавленного настроения или еще, по какой причине он совершенно забылся и не дождался, как обычно, ухода Мунни. Экономка же, именно в этот день устроила генеральную уборку и задержалась дольше обычного. И вот настал тот момент, когда она добралась до третьего этажа и приблизилась к кабинету. И надо же! Открыв дверь, увидела, что в комнате находятся два хозяина вместо одного. Сидят, качаются в креслах и дымить трубками.

– Ведь принимая этот новый налог, они специально хотели досадить мне! – делился обидой со своим надутым другом Бильбо. – В очередной раз уколоть и показать мне, что я уже ничего не значу.

– Что это значит? – всплескивая руками и роняя из рук веник, громко и визгливо воскликнула Мунни. – У меня в глазах двоится?

– Что такое, дорогая Мунни? – Оба Бильбо разом повернулись к двери.

У бедной хоббитши глаза так и разошлись в разные стороны. Некоторое время она смотрела то на одного, то на другого. Тут до Бильбо дошел смысл происходящего. Он быстро вскочил с кресла и подбежал к экономке. По дороге он быстро наклонился к двойнику и вытащил у него из пятки затычку. Тот мгновенно сдулся, так что когда глаза Мунни вновь сошлись вместе, перед ней опять был только один господин Бэггинс.

– Что такое? – с притворным беспокойством спросил ее хоббит. – Что тебя так взволновало, моя любезная Мунни?

– А-а-а! – завопила Мунни. Она несколько секунд смотрела на опустевшее кресло, затем вдруг с шумом грохнулась в обморок. Только ее короткие волосатые ножки задрались вверх и так и остались в таком положении.

Бильбо от страха сам чуть не потерял сознания, но вовремя взял себя в руки, подбежал к столу, где у него стоял графин с водой, набрал в рот воды, опять подбежал к Мунни и прыснул на нее так, как это делают хозяйки, когда гладят белье.

Хоббитша протяжно застонала, открыла глаза и с трудом и не без помощи Бильбо поднялась. Некоторое время она растерянно озиралась по сторонам в поисках двойника.

– Там, там, – бормотала она, показывая пальцем в пустое кресло. – Только что!

– Ничего не понимаю! – притворно удивился Бильбо.

– Только что тут был еще один господин Бэггинс, – наконец выдохнула Мунни. – Или я сошла с ума, если это не так!

– Я был здесь совершенно один, – удивленно пожал плечами Бильбо. – У тебя закружилась голова?

– Ох, сударь! Не морочьте голову своей кормилице. Это непорядочно с вашей стороны. Я все-таки не в тех летах, чтобы со мной шутки шутить.

– Я и не собирался шутить, – стал успокаивать служанку Бильбо. – Тут никого не было. Тебе показалось. Это от усталости. Так бывает, когда сильно устаешь или от голода. В глазах двоится, а потом раз и падаешь в обморок. Кто же устраивает уборку в такое позднее время. Всем известно: убирать полы вечером – жди неприятностей. Вот у тебя глаза и раздвоились. Но ничего, на это есть только одно средство. Очень хорошее средство. Иди и чего-нибудь перекуси. И не вздумай сегодня еще заниматься хозяйством.

И мягкими, но настойчивыми движениями Бильбо выпроводил Мунни из кабинета. Затем облегченно вздохнул и вытер пот со лба, после того, как закрыл за ней дверь.

– Еще не хватало, чтобы родные домашние хоббиты стали думать обо мне невесть что, – пробормотал он. – Нет, сегодняшний день совершенно не удался. Абсолютно.!

В дверь постучали. Бильбо открыл и увидел Мунни, которая уже была одета и даже в шляпе с алой розой на широких полях.

– Пожалуй, я пойду, схожу домой, – сказала она. – Хоть и поздно, а все равно пойду. Ни часу не хочу здесь оставаться. Все равно не усну. Что-то мне не по себе. Никудышный сегодня был день, господин Бэггинс. И все из-за того, что тесто утром не поднялось. Нет хуже приметы. Во всяком случае, я не знаю. Скорее бы часы пробили полночь, а не то, как бы чего не вышло.

– Через полчаса будет полночь, – успокоил ее Бильбо. – Думаю, что неприятностей на сегодня было предостаточно. Один Джонатан Граббинс стоит десяти потухших трубок (потухшая трубка для хоббитов тоже весьма плохая примета).

Ему было неудобно перед Мунни. В конце концов, по его вине она так напугалась. Не стоило быть таким неосторожным. Вот почему он был так любезен, что проводил ее не только до выходной двери, а и до самой калитки. Ночь была темная, но звездная.