Во славу короля! - Галина Гончарова Страница 14

Старый Хорт Эллейг доживал последние годы, но ясности мысли не утратил. И хватки – тоже.

Сына больше нет. Есть прижитки от рабынь, но от них мужчина быстро избавился. Есть внучка, которая может унаследовать Эллейг. Для этого нужно только воспитать из нее кирию.

А для этого нужны учителя и воспитатели.

Их было трое. Старые Бьерн, Олаф и Сиг, из тех, кто ходил в походы еще с Хортом. Они и занялись малышкой.

Учили держать меч, метать ножи, стрелять из лука…

Девочка с радостью осваивала науку. Бегала босиком до зимы, купалась в море и ругалась так, что козы лысели. Последняя наука как-то сама освоилась.

К сожалению, Хорт умер четыре года назад. Старших Эллейгов унесла болезнь, равно как и отца Труди. Женщине опять повезло.

Болезнь не пощадила никого, всем стало просто не до ее крохотного клочка земли. А там и дочка подросла…

Тут-то и начались проблемы.

Тира оказалась на редкость красивой. Копия Ройса, на которого все женщины заглядывались. Разве что овал лица, как у Труди, губы и глаза. Ройс был кареглазым, и губы у него были узкие, плотно сжатые. А у Тиры полные, так и зовущие к поцелуям… парни, которые решилась это проверить, платили сломанными костями.

Учили девочку всерьез, и била она тоже – не жалея.

– Мам, кто на меня позарится? Второй-третий сын? Да еще сможет ли он отстоять Эллейг? Ты вот замуж не пошла…

– Я твоего отца любила.

– А я никого не люблю. Противные они, вонюче, прыщавые, а уж лапы липкие…. Фу!

Тира так выразительно сморщила нос, что Труди рассмеялась.

– Неужели – никого?

– Мам!

Возмущение было искренним. И Труди махнула рукой. Пусть из дочери получится кирия, пусть… не обязательно же ходить в походы?

Труди чуть лукавила и перед собой.

Она безумно любила мужа. А вот Ройс…

Любил он ее – или женился на девушке из богатого клана, чтобы поправить семейные дела? Она убеждала себя в первом, а правды уже и не доищешься. Тира была единственной частичкой мужа, которая у нее оставалась. И отпустить дочку было слишком больно.

Сил не было.

Это – ее дочь! И лучше участи, чем быть рядом с ней, выдать замуж, нянчить ее деток, Труди себе и не хотела. Пусть у нее не сложилось – она будет счастлива вместе с дочкой!

Но сейчас речь не об этом.

– Детка, пастухи с утра двух коз недосчитались. Шкодит кто-то… ты не посмотришь?

Тира почти взлетела на ноги. Коса со свистом рассекла воздух.

– Да что ж это такое?

Козы.

Да, на Вирме не всякая скотина уживется, но козы… У вирман даже предание было, что первого человека сотворили боги, смешав козье молоко, мед… правда, потом туда Холош плюнул (по некоторым преданиям – помочился, оттого и характер у людей не медовый), но коза на Вирме была почти священным животным.

А кто еще спасет от голода? Кто может есть даже рыбьи головы? Чьим молоком выкармливают детей?

– Дочка, может, это зверье какое?

– Откуда бы им взяться на Вирме?

Мать вздохнула.

Ответ был известен и матери, и дочери. Не зверье, нет…

Шкодят – люди. И сейчас Тира отправится к стаду, попробует проследить воришек, найти и наказать. Тира вскочила, поцеловала мать в щеку, и удрала за дверь.

Труди покачала головой.

Все же…

Круг собирается, и этой зимой они будут там. Вот бы Тира нашла себе мужа? И отстаивать свое право наследования ей не придется, Эллейг мужу в приданое пойдет, и дочка под защитой, и сама Труди.

Девочка у нее красивая, может себе мужа найти. Пусть постарше, это не страшно. Зато жену придержать сможет. Пойти, помолиться за то Флейне…

Так Труди и сделала.

К пастухам девушка добралась достаточно быстро. Стадо коз, небольшое, всего-то двадцать рогатых голов, паслось на взморье, двое подростков, один из них увечный – сухорукий, а второй просто дурачок, состояли при них пастухами. А и то…

Рабы – дорогое удовольствие. А вот такие, калеки… их чуть ли не за дверь выгоняют. Яся выгнали потому что он дурачок, только мычать и может. Вот, как мать у него померла, так отец сам и выкинул, нечего кровь позорить. А мальчишка хороший, сильный, послушный. Просто своего ума нет, ну так и не нужно, за него Эрк думает. Эрку хуже приходится. Правая рука нерабочая, на Вирме, да и в любом месте это горе. Но мальчишка не унывает. Писать пробует левой рукой, играть на дудочке, истории рассказывать. А пока, вот, в пастухах… с Ясем он поладил. Эрк говорит, Ясь делает.

Только вот на двоих мальчишкам чуть больше лет, чем одной Тире. Вот и не всегда справляются.

– Привет, Эрк! Ясь, – помахала рукой Тира. – Ну, показывайте, где и что.

Эрк развел руками.

– Вот… пропажа случилась.

Ничего нового и удивительного. Эрк уснул, а Ясь не уследил. По-хорошему задать бы ему трепку, да смысла нет. Один и так знает, что виноват, а второго хоть лупи, хоть не лупи, все одно не поймет.

– Где дело было? Показывай!

– Да мы тут и пасемся. Никуда не уходили…

Тира вздохнула, и принялась ходить кругами, разыскивая следы. Тщательно осмотрела кусты, спустилась вниз, к пляжу, ловко скользя по тропинке. Могли похитители прийти снизу?

Могли, но вроде бы следов нет?

– Задница Флейны!

Ругательство застало ее врасплох, но ненадолго. Девушка мгновенно обернулась, кроткий кинжал сам собой прыгнул в руку…

Мужчины не собирались нападать. Они просто ехали мимо, по прибрежной полосе… мать просила лишний раз никому на глаза не попадаться, Тира так и поступала. Но вот – не убереглась.

Мужчина, который ехал впереди всех на роскошном рыжем жеребце, спрыгнул с коня.

– Какие красотки водятся в этих краях! Знал бы – раньше приехал…

Тира отступила на шаг. Если что – наверх она вскарабкаться не успеет, ее поймают. Значит, надо ранить одного-двоих – и прыгать в море. Сапоги, конечно, жаль, но плавает она, как рыба, а эти за ней не поплывут. Коней не бросят. Ей же здесь все укромные гроты знакомы, пересидит, сколько понадобится.

Мужчина подходил все ближе. Высокий, на локоть выше, чем она, мощный, лет тридцати на вид, с перебитым несколько раз носом, со светлыми волосами и голубыми, почти как у нее глазами. И все же, ей он не нравился. Совсем не нравился. От него исходила какая-то угроза…

Ударить?

Тира напряглась, словно большая кошка.

– Не приближайтесь, господин!

Мужчина послушно остановился. Но чувствовалось, что ненадолго.