Мастер осенних листьев - Андрей Кокотюха Страница 14

– Не чувствует.

– Подойди ко мне.

Эльга обошла чуть потерявшую высоту мешочную кучу и увидела мастера Мару, сидящую на куче мертвых листьев. Одной рукой мастер держала раскрытой горловину мешка, а другой легким волнистым движением оглаживала воздух.

Листья из мешка взлетали высоко над ее головой и кружили перепуганной стаей, вбирая в себя все новых членов.

– Погоди, – сказала Унисса, продолжая руководить кружением.

Еще несколько листьев и две или три сухие ромашки покинули мешок. Эльга задрала голову, наблюдая, как стая забирает от мастера и беседки к обрыву холма.

– И вот так, – сказала Унисса, уводя ладонь в сторону.

Пырс-с-с. Листья посыпались вниз, часть из них подхватил легкий ветерок, чтобы скинуть на головы жителям Дивьего Камня.

– Ну вот. – Мастер завязала горловину похудевшего мешка. – Теперь давай ладонь.

Эльга протянула руку.

Унисса посмотрела на скрючившиеся пальцы, на покрасневший оттиск печати, несколько раз стукнула по костяшкам.

– Это пройдет? – спросила Эльга.

– Ну а куда денется? Пройдет.

Мастер Мару больно ущипнула девочку за кожу у пальцев.

– Ай!

– И нечего кричать.

– Да, мастер Мару.

– Что ж, – Унисса повертела ладонь девочки в пальцах, – ты просто перетрудила руку. Подержи ее вон в роднике. И работай пока левой.

– А на левой нет знака.

Мастер Мару косо взглянула на Эльгу.

– Думаешь, она совсем-совсем отдельная от всего?

Эльга надула щеки.

– Что? – усмехнулась Унисса.

– Я – дурочка, мастер Мару? – выпалила Эльга, готовая расплакаться.

– Ну-ка. – Мастер легонько щелкнула ее по носу. – Мне нравится, как ты стараешься. И быть недостаточно умной в твоем возрасте совсем не страшно. Но, перед тем чтобы что-то спросить, важно чуть-чуть подумать, и, возможно, тебе вовсе не потребуется меня спрашивать.

– Да, ма…

– А вообще, – сказала Унисса, – сложи-ка пока очищенные мешки в беседке. У перил справа от панно. Справишься?

Ученица кивнула.

– А мне их по бир…

– Что?

– Ну, мне ставить их отдельно… – Эльга посмотрела на мастера и густо покраснела. – Простите, я могла и не задавать этот вопрос.

Мастер неожиданно подмигнула.

– Ты делаешь успехи.

Мешки Эльга перетаскала быстро. Четыре своих, десять мастера. Нет, одиннадцать мастера. Листья, взвиваясь над головой, закрывали солнце.

Мешки были легкие, шелестящие. Она расположила их бирками напоказ. Кромарь. Гарь-поле. Плешкин Луг. Супрыня.

Полюбовалась и побежала к роднику.

Мертвые листья бросались под ноги. Их было немножко жалко. Хруп. Хрум.

Родник бил из треснувшего камня порциями, словно каждый раз набирался сил, чтобы выплюнуть воду наружу. Эльга, присев на корточки, сунула руку с печатью в углубление-ванночку перед желобом. Пальцы тут же занемели, а оттиснутый у запястья листик, казалось, посинел от холода.

Эльга щелкнула зубами. Интересно, сколько держать? Пока вся рука не отвалится? Спросить мастера? Она пошевелила пальцами. Если дурочка, то, конечно, сразу к мастеру… Мастер Мару скажет. Она скажет: дурочка. Сжать, разжать. Оттолкнуться от каменного дна ванночки. Пальцы явно слушались с задержкой. Там, под водой, каждый был как рыбка-сомик.

Ну, наверное, хватит. Эльга выпрямилась, потрясла рукой.

По небу за солнцем торопились облака, словно свита за своим кранцвейлером. А кто выше кранцвейлера? Который над всеми кранцвейлерами? Наверное, и слова такого нет. Или есть? Спросить мастера?

Девочка рассмеялась.

– Как рука? – спросила Унисса, отправляя в воздух мертвые листья из очередного мешка.

– Я буду левой, – сказала Эльга.

– Щиплет?

– Ноет.

– Знаешь, что, – мастер Мару остановила движение кисти, и листья дождем посыпались на землю, – посиди-ка ты в беседке.

Пом-пом – несколько жухлых счастливчиков спланировали на крышу.

– Ну мастер Мару-у!

Унисса вздернула бровь.

– Ты хочешь со мной поспорить?

– Нет, мастер, – вздохнула Эльга.

– Можешь сходить на смотровую площадку. Белая, с аркой, мы проходили.

Со смотровой площадки открывался изумительный вид сверху на дом-резиденцию кранцвейлера, небольшой сад и – через стену – на домики охраны и прочие дома, где с участками зелени, где с пристройками и навесами. Вился акведук. Зеленовато поблескивал заросший пруд. Дальше склон был словно выложен черепичными крышами, рыжими, коричневыми и желтыми, которые ручейками, разделяясь и сходясь, текли к основанию холма.

Эльга грудью налегла на низкую каменную стенку, отделяющую площадку от провала, а всякого любопытного человека – от падения.

Высоко! Дом-резиденция в стороне, а прямо под животом – каменная щель в складках.

Ветер дохнул в лицо. Какой-то шальной лист зубчатой кромкой мазнул по щеке, будто предупреждая. Не свались, девочка!

А она и не собиралась.

– Это я, Эльга! – крикнула она вниз.

Ответом было глухое ворчание эха.

Эльга походила по площадке, потом посидела на скамейках, рассматривая растущие в стыках травинки, повертела перед глазами подведшую ее руку.

– Ну так же нельзя, – сказала она ей. – Ты разве не хочешь стать грандалем? Ты знаешь, что грандаль может все-все-все?

Пальцы дрогнули.

– Ага! – сказала Эльга. – То-то же!

Она подула на печать-листик.

– Эльга! – донесся голос мастера Мару.

– Да, мастер Мару!

Эльга бегом припустила к беседке. Листья из очередного мешка брызнули ей в лицо.

– Вот что, – сказала Унисса, когда девочка с легким прыжком предстала перед ней, – отнеси мешок, затем составь со стола посуду.

– Да, мастер Мару!

– И воск помести на солнце.

Эльга ухватила мешок.

– Чтоб подтаял, мастер Мару?

– Так ты дурочка или умненькая? – улыбнулась Унисса.

– Когда как.

Мешок Эльга определила сбоку, потому что бирка у него была с новым названием: Смурая Низина. Для посуды пришлось выделить угол и сложить ее прямо на полу, накрыв отрезом ткани. Воск из высокой глиняной кружки не выковыривался, и Эльга, вздохнув, выставила его на солнце в посуде. Должен же размякнуть!