Хранящая прах - Властелина Богатова Страница 14

— Меня учили, как любить.

Наложница застыла. Мирина пронаблюдала, как в колодцах глаз ее залегли льдины.

— Вот, — вскинула запястье Айма, открывая взгляду обручье массивное, усыпанное камнями драгоценными, — его мне вчера подарил хан, — в глазах кошачьих замерцали багряные блики, исходящие от украшения.

Мирина и дышать забыла, не нашлась, чем ответить на подоплеку наложницы.

— Что вы тут расшумелись? — незнакомый женский голос раздался с правой стороны.

Айма быстро одернула руку, уставившись в дверной проем. Мирина обернулась и напоролась на строгий взгляд женщины, устремленный в наложницу. Валганка средних лет, ростом невысокая, но красивый головной убор, расшитый бисером да серебряными круглыми пластинками, прибавлял величественности. Мирина знала, что только замужние валганки носили такое богатое убранство. Одежда тоже непростая: кафтан из тонкой парчи, также расшитый пестрыми нитями, на груди подвеска массивная, подрагивали на ней бусины. Больше всего изумили глаза женщины — не проницательно-черные, как у всех валганов, а солнечные, мягкого оливкового оттенка.

— Разбудила княжну, Айма! — набросилась на девушку, да та и ухом не повела.

— Я уже сама проснулась, — вмешалась Мирина. Недоставало еще выслушивать, как вошедшая гостья отчитывать ее возьмется.

Княжна сбросила с себя тонкое покрывало — жарко. Хорошо, что хоть полог открыли, сквозняк легкий изредка да пролетал.

Айма быстро подобралась с прикроватной лавки, кинув на Мирину немой взгляд, вернулась к прежнему делу. И что хотела наложница хана — сдружиться ли, уязвить ли острее? Хотя последнее все же удалось ей больше. О том, что у хана имеется цветник девиц, Мирина успела позабыть, хотя не раз доводилось наблюдать, как ублажали они его, но тогда княжне безразлично то было, даже на руку, потому как хан оставлял в покое, пусть ненадолго. Припомнилась вдруг последняя стычка с Лавьей, когда Мирина очередной раз возвращалась от Вихсара, ее палящий ревностный взгляд. Поджидала она за углом так порой часто, весь свой яд изливала. Мирина повела плечом от нечаянных смутных воспоминаний. Как бы там ни было, а скверно сделалось на душе от того, что Айма эту ночь с ханом провела. Княжна прочь отринула тягостные мысли, но горькая досада, признаться, осела в груди. Хотя с чего бы? Мирина нахмурилась, головой тряхнула, отгоняя горечь.

— Как ты себя чувствуешь, Сугар? — вдруг спросила участливо валганка, напоминая о себе.

Она приблизилась и внезапно подбородка коснулась, вынуждая посмотреть вверх. Мирина оторопела под окутывающим взглядом женщины, ощущая тепло пальцев, улавливая запах тонкий, кажется, яблони дикой.

Краем зрения Мирина приметила, как в остальной половине шатра другие девушки начали заглядывать — всем, верно, любопытно было посмотреть на воличанку, которую хан выбрал в жены, но только никто не осмелился войти, кроме этой женщины, по-видимому, той самой Турай, о которой успела упомянуть Айма.

— Уже лучше, — ответила.

Валганка убрала руку, обернулась на притихших наложниц, резким кивком на уличную дверь указала. Ведия вмиг поднялась, не прекословя старшей, покинула стан. А вот Айма недовольно поморщилась в ответ, но все же нехотя да поднялась. Откинув за спину косы гладкие, прошествовала плавной походкой — только заглядывайся. Ревность кольнула ненароком, зля еще больше. Закипело внутри негодование на саму себя, да ничего княжна поделать с собой не могла.

После того как ушли наложницы, сразу просторно стало и легко, даже выдох облегчения невольно вырвался из груди.

— Садагат сказала, что ты отдыхаешь, мы старались не сильно шуметь. Ох, я совсем забыла представиться, меня зовут Турай.

Признаться, Мирина и не ожидала что жена Угдэя, вполне приятной молодой женщиной окажется.

— Мне уже сказали, — отозвалась Мирина, скованно. Взгляд теплых оливковых глаз немного стеснял. Все равно она — княжна из Ровицы и пленница бывшая — здесь чужая, как ни пытайся, а помнить будешь.

— Пока есть время, я расскажу тебе о наших обычаях, — улыбнулась еще шире Турай, словно это правда не имело никакого значения. Грохот, донесшийся из другой стороны шатра, прервал валганку. Она, недолго думая, развернулась, прошла к двери, быстро опустила полог, отгораживаясь от лишнего внимания.

— Завтра времени на то, чтобы поговорить спокойно, совсем не будет, — вернулась она к разговору. — Все заняты будут подготовкой, суета поднимется такая, что не успеешь оглянуться, как вечер настанет. Хан решил настоящий пир затеять, — с торжеством в голосе, оповестила она…

Мирина вновь отвела взгляд, не зная, что ответить.

— …Не волнуйся только, — поспешила утешить Турай. — Я буду всегда рядом, — женщина прошла к очагу, принялась расхаживать по кругу, совершая маленькие шажочки, так и мелькали из-под края платья носы красных сапожек, едва слышно позвякивали украшенные концы пояса — подвески кованные. — Я полагаю, что наш родовой свадебный обряд не сильно разнится от ваших обычаев. С раннего утра к нареченной приходят все ближние женщины, они наряжают невесту, распевают песни, позже выводят к алтарю, где будет ждать жених. Старшие мужи подносят богам дары, высшие силы соединяют новобрачных узами. После справляют пир до заката. Но и там расслабляться не стоит — наступает самый жар торжества и подходит важное время для… Мужчины и женщины, — на последних словах Турай сделала передышку. — Жену провожают в уединенное место, а следом муж уходит к ней.

С каждым произнесенным словом сдавливалось все внутри, щеки вновь загорелись — жгло смущение. Мирина опустила ресницы, отклоняя взор от Турай. Сердце сбивчиво заколотилось в волнующем предчувствии.

«Ведь скоро это случиться. Желает ли того?».

Да ведь ее тут никто не спрашивает. А если бы спросили, смогла бы ответить? Все это в голове не укладывалось, в сердце не вмещалось. Все спуталось.

Прохладные пальцы Турай вдруг накрыли ее руку, сжали чуть, прогоняя метания.

— Я все о тебе знаю, Мирина. Понимаю, как волнуешься, но тебе нужно быть стойкой. Он избрал тебя, ты должна это… — валганка споткнулась на слове, но тут же нашлась: —…должна это оценить.

Мирина не пошевелилась. Не хотела, чтобы Турай видела сейчас ее глаза, не хотела казаться для других слишком уязвимой. Не привыкшая она плакаться. И доверяться, наверное, тоже. И снова воспоминания об Арьяне хлынули невольно. Где-то в глубине души все же таила надежду свидеться еще с ним. Ведь во сне явился неслучайно, верно, тоже мыслит о ней, иначе как объяснить эту незримую связь.

Турай стояла, затихнув давно, наблюдала за княжной. Показалось, что в этот миг валганка видит насквозь ее, видит все помыслы о другом мужчине.

Очнувшись, Турай выпустила пальцы княжны и отошла.

— Я буду здесь, в той части шатра, где главный очаг, если что понадобится — зови, — Турай улыбнулась ласково и тоже поспешила уйти, думая о чем-то своем.