Каждая мертвая мечта - Роберт М. Вегнер Страница 14

Бердеф мелькнул на краю поля зрения и исчез в кустах, не шевельнув ни листиком. Ну да. Кха-дар взял с собой большую часть людей, одаренных талантами.

— Тридцать Четвертый должен был оседлать брод и останавливать все, что попытается через него перебраться. — Заместитель Ласкольника скривился, завязал платок на лбу и продолжил: — Но мы не предполагали, что столько се-кохландийцев направится в ту сторону. Мы гнались за ними два дня, полагая, что когда прибудем к броду — застанем разгромленный полк и вонь от кочевников. А когда подъехали на место, могли только забрать тысячу пленников и примерно пять сотен трофейных коней. Командир Тридцать Четвертого… э-э… как там его звали, кха-дар?

— Бенсер-сом-Эльгрис. Кажется. Или сом-Вельгрис. Не помню.

— Ага. Этот безумец принял битву у брода, а не за ним. Поставил полк в три четырехугольника по три роты, два — выдвинул вперед, а средний отвел шагов на двести-триста, артиллерии же приказал встать на флангах. Кочевники не могли охватить его, потому что с одной стороны был густой, как не знаю что, лес, а с другой — холмы, на которых он разместил лучников. Впрочем, они знали о погоне и понимали, что должны быстро перейти реку. Ударили… Кха-дар? Поможешь?

— Ударили в его правый фланг. Тот, что под лесом, чтобы не оказаться под огнем лучников с холма, а когда командир передвинул роту с центра, чтобы усилить ту сторону, главная атака пошла на ослабленный центр. Любой командир так бы атаковал. Любой.

Кайлеан обменялась взглядом с Дагеной и Леей. Любой? В голосе Ласкольника звучало нечто, что выдавало: он бы почуял ловушку. Потому что это наверняка была ловушка.

— Сом-Вельгрис поставил ловушку. Сын паршивой девки и старого козла. Когда я после смотрел на поле битвы, то не знал, ругать его или обнимать. Все пространство перед серединой строя, того, что было между выдвинутыми четырехугольниками пехоты, он уставил ловушками для лошадей.

— Дыры?

Меекханская пехота часто копала в земле ямы, в которых кони ломали ноги. Меекханская кавалерия, в большинстве своем состоявшая из людей, любящих лошадей, порой охотно закопала бы в тех дырах траханых пехотинцев.

Ласкольник хмыкнул.

— Не только, Кайлеан. Середина поля заросла высокой — по пояс — травой, как здесь. Он приказал изготовить сотни, тысячи низких козел, сколоченных против лошадей. Не выше трех футов, чтобы спрятать их в траве. Разбросал их так, — кха-дар показал две вертикальные линии, сверху соединенные горизонтальной, — изготовив мешок для конницы. Впереди уложил их редко, а потом гуще и гуще. В пятидесяти ярдах перед рядами пехоты они лежали один рядом с другим. Он сделал это ночью, а к утру трава поднялась, скрывая ловушку. Одни козлы лошадь может перепрыгнуть, даже если всадник заметит их в последний миг, двое-трое — тоже, а потому кочевники, атакуя, прошли над первыми ловушками, но потом… когда атака достигла главной линии обороны… Кони перескакивали над первыми рядами козел и приземлялись посреди поля смерти, ранили, ломали ноги, опрокидывались и надевались на заостренные пики. А в атаку на центр пошла большая часть кавалерии, примерно три тысячи, в том числе и Молнии. Сотни лошадей пали сразу, остальные метались, пытаясь найти дорогу, не видя в траве козел, падая и погибая. А артиллерия с боков и лучники, которые сошли с холмов, лупили в них, словно прачка в мокрое белье. Прежде чем они собрались с силами, стоящие на флангах роты развернулись и сомкнулись, создав котел. Закончи, Кошкодур.

Тот пожал плечами. Что тут говорить?

— Когда мы добрались до брода, оказалось, что из ловушки ушло не более тысячи кочевников. Главным образом тех, кто атаковал правый фланг. Позже мы выловили их всех до единого. А те, что попали внутрь… Непросто оторваться от врага, когда ты въедешь в такой, как сказал кха-дар, мешок. Се-кохландийцы двинулись в атаку в тесном строю, всей массой, потому что хотели пробиться одним штурмом, а потом… уф-ф, что тут говорить… трудно развернуть коня, когда те, кто позади, не видят ловушку и лезут вперед. Я видел это в нескольких местах: три, четыре коня лежали один на другом. Представь себе пространство на четыреста шагов в длину и глубину, усеянное мертвыми и умирающими животными. Конями с поломанными ногами, надетыми на острые колья, с костями, разбитыми камнями катапульт, и телами, нашпигованными стрелами. Некоторые еще жили. Пехота ходила по полю и добивала их кирками и секирами, которые использовались при окапывании. Этот визг…

— Да, этот визг… — Ласкольник произнес слова так тихо, что они едва его услышали. — Тут сделали то же самое. Заманили их в ловушку. Шпионы Гончей говорили правду. Кахель-сав-Кирху защитил свой левый фланг рекой…

Кайлеан уже видела Тос, самую большую реку княжества. Где-то в шестидесяти-семидесяти ярдах от них лениво текла грязная мутная вода, а берега, хотя и плоские, были болотистыми и топкими. Конница не могла обойти врага с той стороны.

— …а правый — укрепил лагерем. Несколько сотен фургонов соединил цепями, и мы как раз почти у того места.

Было непросто понять, о чем говорит командир, когда бы они не миновали в этот миг линию, прочерченную неглубоким рвом, а трава за ним была пониже и словно бы реже. В этой проклятой стране все росло, как на дрожжах, но даже траве нужно немного времени, чтобы полностью прикрыть пространство, на котором останавливалась армия.

— Там, и там, и здесь, — кха-дар указывал на темные пятна, — это места от кострищ. Армия должна есть. Три ряда фургонов, а за ними — палатки, прокопанные улочки. Стража. Меекханская пехота, мать его, они и в Доме Сна станут разбивать лагеря. Если хорошенько поищем, наверняка найдем даже выгребные ямы.

Девушки натянули поводья и принялись внимательней всматриваться в землю впереди. Кошкодур насмешливо фыркнул.

— Их-то они закопали, дамочки.

— Ты уверен? — Лея недоверчиво глянула на траву.

— Воинский устав требует закапывать выгребные ямы, когда лагерь сворачивается. Параграф сто тридцать восьмой. Риск эпидемии. А ими командуют меекханские офицеры и сержанты.

Они не знали, шутит он или нет.

— Если ты надо мной смеешься и я въеду в яму с говном, то вычищу ноги Жемчужины твоей рубахой. — Дагена направилась за остальными. — Он поймал их в ловушку, кха-дар? Как наши — кочевников?

— Да. Тут в земле тоже было укрыто вот такое. — Ласкольник соскочил с лошади и осторожно вошел по пояс в траву за бывшим лагерем. — Вот такие штуки.

Он поднял с земли обломки. Колоду в два ярда длиной просверлили в нескольких местах и прокололи скрещенными бамбуковыми прутьями. Концы заострили и обожгли. Вся конструкция кое-где треснула, а торец колоды был разбит.

— Так выглядит половина колоды, на которой опрокинулся конь. — По лицу генерала было непросто что-либо прочесть, но Кайлеан не требовалось специальных умений, чтобы понять, что чувствует ее кха-дар. — А вот — местное изобретение.

Развел ладонями траву, показывая воткнутый горизонтально и заточенный колышек. Шириной в три пальца, был он высоким и гибким, а острый его кончик находился на несколько дюймов выше конского живота. Девушка представила, как на полном галопе проезжает над чем-то таким, спрятанным в траве. Кто-то за ее спиной — она не поняла, кто именно, — сплюнул, а Йанне вздохнул и обронил тяжелое слово.