Два мутанта - Ежи Тумановский Страница 14

Когда большой и старый «трамплин», отправляющий ежесекундно в небо не меньше тонны воды, остался позади, Штык разрешил Хомяку взять весло и немного погрести. С двумя гребцами легкая лодочка пошла значительно быстрее. Раны еще немного беспокоили немолодого «рядового», но в целом оставалось только удивляться, как после двух пулевых ранений Хомяк выдержал безжалостную тряску, пока его тащили к озеру, приличную кровопотерю во время извлечения пуль и отсутствие каких бы то ни было медикаментов.

По словам Крота, главная причина такой живучести заключалась в том, что будучи дисаром, Хомяк не был обременен иррациональными страхами и переживаниями. А когда голова не «нагружает» организм «своими» проблемами, ресурс выживания у человека гораздо больше, чем это принято считать. Впрочем, несколько странного вида камней, приложенные к животу и голове раненого, черный смолистый порошок, высыпанный на раны, и травяное питье, ежедневно настаиваемое Кротом, вероятно, сыграли не менее важную роль. Но сам Крот об этом говорить не захотел, заявив, что по сравнению с влиянием дисаризма, это все ерунда.

— Странное у меня появилось чувство, — внезапно сказал Хомяк, опуская весло и поворачиваясь к Штыку. — Я удивлен тому, что у нас сложилось прокатиться до горы, и очень рад этому. А ведь утром мне совершенно не хотелось никуда двигаться с места. И даже полчаса назад. А сейчас — радуюсь и удивляюсь. С чего бы это?

— Да кто вас, дисаров, разберет, — попробовал отшутиться Штык, но уловив осуждающий блеск в глазах Хомяка, сказал уже серьезным тоном: — Ну я-то ведь рад. Значит, моя радость отразилась во мне же и повлияла на тебя.

— А почему я удивлен, что нам удалось поплыть? — не унимался Хомяк. — Я же отчетливо понимаю, что удивляться не с чего.

— Хомяк, все, что мы объясняем моей мутацией, все равно очень приблизительно. Что именно происходит со мной, когда от меня идет отражение эмоций и образов, пока непонятно. Не могу я все объяснить. Радостно — радуйся, и не забивай себе голову пустыми страхами. Придет война — повоюем, а если есть водка — будем пить, пока не опустеют бочки.

— Зачем вы про войну сказали, мой генерал? — тут же насторожился Хомяк. — А водку вы не пьете, как мы знаем.

— Рядовой Хомяк! — Штык помнил предупреждение Крота о том, что у выздоравливающего могут быть необъяснимые капризы. — Отставить обсуждать мои предпочтения. И хватит уже в каждой ерунде видеть надвигающийся конец света. Все будет хорошо, тебе просто надо окончательно поправиться.

— Как скажете, мой генерал, — печально отозвался Хомяк и взялся за весло.

Набрав на мелководье скорость, лодка почти до половины выползла на песок пологого берега. Штык подождал, пока Хомяк окажется на суше и оттащил лодку подальше от воды. Иногда что-то происходило в озерных глубинах, и берег накрывала одиночная волна. Оставишь лодку на воде — можешь остаться без лодки.

— Бери автомат, — бодрым голосом сказал Штык. — И сходи, осмотрись. Найдешь зайцев — зови, постреляем из лука. А я пока тут посижу.

— Может, все-таки вместе? — Хомяк осмотрел свой автомат и вопросительно уставился на Штыка. — А то, мало ли, какой зверь к воде придет?

— У меня тоже есть автомат и две гранаты. Только Крот говорил, что вокруг южного рукава мутантов почти не бывает. Слишком много «трамплинов», причем многие из них «наклонные» — энергия выброса идет над землей, а не вверх. Зверье это чует и ходить здесь боится.

— Крот также говорил, что до сих пор очень мало знает и о Зоне, и об этом озере, — парировал Хомяк. — Но я понимаю, что вы хотите побыть совсем один, поэтому…

Он посмотрел на дорогие часы в золоченом корпусе.

— Поэтому встречаемся здесь же через сорок минут. Я обойду задний склон горы до середины высоты, и вернусь.

— Ты сам тоже смотри по сторонам, — сказал Штык. Все же болотную тварь мы утром, кажется, видели.

Оставшись один, Штык немного побродил вокруг места высадки, опасаясь, впрочем, отходить далеко, чтобы не вляпаться в аномалию. Потом развел небольшой костерок, и уселся на прихваченное из дома грубое шерстяное одеяло.

Гора возвышалась справа. Чтобы взобраться на ее склоны, следовало пройти по участку почти нормального леса, переправиться через ручей шагов на сто выше устья, где Крот давным-давно выложил камнями искусственный брод, и миновать абсолютно безопасную поляну, необъяснимым образом не зарастающую ничем, кроме сочной ярко-зеленой травы. За последнюю неделю Крот несколько раз вывозил их в это место, утверждая, что зеленая поляна идеальна для отдыха и восстановления сил. Главное — не переборщить. В последний раз Хомяк, по совету озерного сталкера, в одиночку пересек ручей, отдохнул на поляне, поднялся по склону горы и вернулся обратно. И уверял, что ощущает себя отдохнувшим, как никогда.

Впереди лежала водная гладь южного рукава озера. Ее можно было счесть продолжением ручья, превратившимся вдруг в полноводную реку, но величественный фонтан вдалеке напрочь уничтожал ощущение мирного спокойствия, присущего большим рекам. Дом на воде с этого места не просматривался, но зато цепочка облаков, постоянно висящих над водой недалеко от жилища Крота, просматривалась предельно отчетливо.

Слева берег зарос низкорослым кустарником, словно бы сумевшим отогнать от престижного песчаного пляжа толпу из корявых деревьев, робко теснящихся на небольшом отдалении от воды, и завистливо поглядывающих на далекий противоположный берег, где мощные древесные стволы торчали чуть не на границе воды и суши.

Ощущение чужого присутствия появилось незаметно. Сперва Штык почувствовал легкое неудобство, похожее на крохотный камешек в ботинке. Но тут фонтан впереди издал устрашающее шипение, выбросил струю разогретого пара и исчез. Раньше Штык уже видел, как «трамплин» под фонтаном «отключался», но всякий раз это происходило поздно вечером. Так рано фонтан исчезал впервые. Впрочем, уже минут через пять фонтан «включился» вновь, и, немного понаблюдав за ним, Штык потерял к нему интерес. Чтобы мгновенно ощутить новый приступ неудобства.

Уже нисколько не сомневаясь, что где-то рядом находятся чужие люди, он повернулся в сторону ближайших зарослей. И удивил его не сам факт появления людей в форме военных сталкеров, а майор Кратчин, выбравшийся из густого кустарника первым.