Сокол на запястье - Ольга Игоревна Елисеева Страница 14

Жара стояла адская. Аж воздух гудел. Степь не дышала, выжженная солнцем. Особенно здесь, у вала. В конце осени такой зной грозил в одночасье смениться резкими холодами. Это пугало армию архонта, налегке выступившую в поход.

Кое-где над насыпью высились руины старых укреплений из базальтовых блоков. Теперь такие огромные камни никто бы не поднял. Говорят, их притащили сюда великаны. На одном из столбов было высечено грубое изображение Совы — древнего демона, преследовавшего мужчин.

И ворота, на которых красовалась ночная птица, и весь холм, увенчанный остатками стены, назывались Совиными. Они дальше других укреплений были выдвинуты на юг, словно вход в иное царство.

Веками остатки валов служили яблоком раздора между народами, кочевавшими по разные стороны от них. Ничего удивительного, что в один прекрасный день царица Тиргитао, озлобленная на архонта за предательство, решила нанести удар. Ей не казалось, что она бьет первой. Войны за валы были такими старыми, что каждый мог выставить к соседям кровавый счет.

Меотянки перешли незащищенные броды у Нимфея, сожгли город и, разделив войско на два рукава, двинулись к Пантикапею, чтоб отрезать армию эллинов от столицы и зажать на валах.

Делайсу выпало оборонять злополучный Совиный холм. Здесь и он сам, и его отряд гоплитов попали в подчинение к Асандру Большому, который сразу забрал все командование себе. Делайс ничем не выдал своего раздражения. Он понимал: Асандр опытный воин и сейчас не время меряться амбициями. Нужно было еще кое-как ободрить товарищей. О Совином ходила недобрая слава, и гоплиты шли туда неохотно. Говорили, земля здесь не благоволит мужчинам, и все, кто приходят сюда с оружием — гибнут. Правда или нет — сын архонта не знал, но еще с детства помнил: именно под этим холмом они с друзьями находили множество костяков с отрубленными кистями рук, целые ямы черепов, медные двойные топоры и костяные фигурки богинь с золотыми змеями в руках.

У Делайса было тридцать товарищей, тяжело вооруженных гоплитов с бронзовыми мечами и глазастыми шлемами, закрывавшими лицо. Их панцири поблескивали на солнце, и со стороны марширующие по пыльной дороге мужчины создавали впечатление несокрушимой мощи. Только находясь в их плотно сомкнутых рядах, можно было заметить, как они взмокли и отяжелели под своими кованными доспехами.

Вступая на холм, Делайс остро завидовал легковооруженным всадникам, гарцевавшим вдалеке надо рвом. Он знал, что первый удар придется именно по Совиным Воротам. Не даром гоплитов послали сюда — архонт хотел посмотреть, как его вспыльчивый сын удержит со своими воинами высоту.

Делайс намеревался устоять. Он был упрямцем. Единственное, что его смущало — позиция. Совиный холм мысом выдавался вперед, и, перейдя ров, всадницы Тиргитао легко могли отрезать его от остальной линии обороны.

Сын архонта еще никогда не видел меотянок в драке. Его юность пришлась на годы союза и дико было теперь стрелять в «своих». Между тем, именно этих кочевниц чаще других называли «амазонками». Говорили, он не сильно отличаются от обычных степняков. Правда, в бою покрепче и носят широкие пояса, почти полностью прикрывающие живот. Немаловажная предосторожность для женщины.

Еще говорили, они совершенно безжалостны. Как дикие кошки. Несутся, сметая все на своем пути, и впадают в боевое неистовство так, что не могут остановиться, пока не уничтожат все вокруг себя. В это Делайс верил — род истерики. А в сказки про выжженную грудь, чтоб удобнее было стрелять с седла — нет.

Однажды на пожаре он вытащил женщину, которой горящая балка упала прямо на грудь. Все раны у нее потом зажили, а эти нет. Загноились, и она через несколько дней умерла. Целая армия калек никогда не смогла бы выжить. А чтобы ничего не мешало стрелять с седла, хорошо отрезать лошади голову!