Путь Кассандры, или Приключения с макаронами - Юлия Вознесенская Страница 13

– Идите скорей сюда, заберите вашу еду! Старик доковылял до меня и протянул руки, чтобы взять у меня поднос. Протягивая ему еду, я машинально взглянула на его руки и чуть не выронила поднос на асфальт. Выходя из мобиля, я оставила его салон освещенным, и при этом свете я отчетливо увидела, что на больших пальцах аса как на правой, так и на левой руке нет персонального кода! Сунув ему поднос, я нырнула на сиденье и захлопнула дверцу. Свой яблочный сок я все-таки оставила на подносе и всю оставшуюся дорогу мучилась от жажды.

До Баварского Леса, представлявшего собой целую гряду небольших островков, я добралась уже глубокой ночью. Я съехала с главной аквастрады на боковую ветку, потом проехала несколько островов, соединенных мостами. Большая их часть была покрыта лесом и дьяволохом, а селений на них было немного, поэтому дороги здесь почти не освещались. Зато бабушкин остров еще издалека так и сиял: горели фонари на мосту и на подъездной дороге к усадьбе, а в доме, стоявшем в центре острова на холме, были освещены оба этажа – это бабушка издали показывала мне, что она меня ждет!

Мост, соединявший бабушкин остров и ее частную дорогу с государственной, тоже принадлежал бабушке; он начинался от двух высоких кирпичных столбов на берегу с чугунными воротами между ними, обычно запертыми, но сейчас распахнутыми настежь. Я въехала на мост, вышла из мобиля, заперла ворота оставленным в замке большим ключом и почувствовала себя в безопасности.

Сразу за мостом начинался бабушкин парк, за последние годы превратившийся в настоящий лес, густой, но не особенно страшный, поскольку в нем совершенно не было дьяволоха. В свое время бабушка потратила много сил, очищая берег своего острова от этого проклятого растения, и оно не стало пытаться выжить там, где каждый его росток поджидали мотыга и хлорат: бабушка каждую весну нанимала несколько крепких крестьянских парией специально для очистки острова.

Дорога шла через лес на вершину холма, прямо к усадьбе, окруженной высокой металлической оградой, на вид изящной и легко преодолимой, но я знала, что при необходимости через нее можно пропустить ток. С тайными хитростями был и дом, построенный моим дедом специально для того, чтобы в нем можно было пережить тяжелые времена. Снаружи это был обычный богатый двухэтажный загородный дом с застекленной верандой и большими окнами, но мне было известно, что все стекла в доме пуленепробиваемые, а в спальне бабушки имеется специальный пульт, с помощью которого можно в несколько мгновений закрыть окна и двери стальными щитами, спрятанными в стенах дома. Но сейчас дом приветливо сиял мне навстречу всеми своими окнами, и никто бы не мог догадаться, что этот дом – маленькая, хорошо защищенная крепость.

Я подъехала к воротам, на этот раз закрытым, и вызвала бабушку через персоник.

– Бабушка! – сказала я по-русски, поскольку в разговорах со мной бабушка предпочитала язык своей родины. – Ау! Я уже здесь, у ворот!

– Выйди из машины и подойди к воротам, – сказала бабушка в ответ. Она любила архаизмы и мобили называла «машинами». Я вышла из машины, захватив переговорную трубку такфсоника.

– Теперь смотри внимательно, ты видишь на воротах чугунные венки из роз?

– Конечно, вижу. Они всегда тут были.

– Но теперь есть маленькое нововведение. Отсчитай на правой створке ворот пятый венок сверху. Коли ты просунешь сквозь него руку, то нащупаешь тонкий шнур.

– Я его нашла.

– Теперь дерни за веревочку – дверь и откроется.

Я потянула за шнур, раздалось жужжание, и створки ворот раздвинулись в стороны. Я вздохнула и покачала головой: прежде бабушка всегда встречала меня у самых ворот, если не на мосту.

В обшитом светлым деревом холле было светло, тепло и тихо.

– Бабушка! Уа! Ты где?

Сверху послышался металлический стук. Я подняла голову. На лестничную площадку второго этажа, опираясь на костыль и приволакивая правую ногу, охваченную фиксирующим аппаратом из стальных трубок, вышла бабушка.

– Ну вот и ты, детка! Поднимайся скорей сюда!

Я поднялась и остановилась перед бабушкой. Как всегда при встрече, она сделала движение, как будто хотела меня обнять, но не удержала равновесия, выпустила костыль и взмахнула рукой, едва не коснувшись меня. Я слегка отодвинулась. Бабушка ухватилась за перила и все-таки, слава Мессу, удержала равновесие… Я подняла костыль и прислонила к перилам почти возле самой ее руки, чтобы ей легче было дотянуться.

– Спасибо, Санечка! Видишь, какая я стала неуклюжая. Я стараюсь без особой надобности не спускаться вниз, так и живу наверху, как в голубятне. Какой у тебя усталый вид! Доехала благополучно?

– Да, вполне. Большое тебе спасибо за деньги, теперь я свободна до конца лета и смогу за тобой поухаживать.

– Вот и прекрасно! Ты очень устала с дороги? Хочешь сразу лечь спать или поговорим немного?

– Конечно, поговорим, бабушка!

– В таком случае, отнеси сумку в свою комнату, умойся и приходи ко мне в спальню, я напою тебя настоящим чаем.

Приезжая в гости к бабушке, я всегда занимала одни и те же комнаты на втором этаже, и в них стараниями бабушки все было устроено в соответствии с моими привычками: жилая комната с персоником последней модели – экран на всю стену, очень дорогое и очень удобное кресло-кровать перед ним, едальный столик с пультом доставки по высшему классу. Из этой комнаты дверь пела прямо в комнату личной гигиены. Рядом была еще одна комната, которая тоже считалась моей, но туда я никогда не заглядывала. Это была бывшая моя детская, где бабушка с непонятным упорством сохраняла все без изменений с тех самых пор, как мать меня оттуда выкрала: там стояли мои нети, которых я не помнила и которые были мне не нужны.

Я приняла душ. Одним из достоинств бабушкиной усадьбы было изобилие чистой воды – она даже не была подсоединена к общей водопроводной сети, и бабушка на этом изрядно экономила. Вода в дом, в оранжерею и в курятник доставлялась по трубам прямо из озера с помощью насоса. Ее даже не надо было очищать. Это было такое ни с чем не сравнимое удовольствие – пользоваться водяным, а не аэрозольным душем!

Шкаф доставки одежды и обуви, по-молодежному «одежник», был настроен на мои размеры, поэтому я сразу же получила свежий костюм, а старый, совершенно износившийся за этот долгий день, скомкала и засунула о дверцу утилизатора. Надо заметить, что бабушкино гнездо, несмотря на всю архаичность интерьера, в смысле коммуникаций было сооружено на самом высоком уровне что, конечно, обошлось моему деду в кругленькую сумму. Но бабушка уверяла меня, что в любой момент может безболезненно отключиться как от общей электросети, так и от линии доставки еды и одежды. Может быть, но не хотелось бы проверять…

Переодевшись, я отправилась в бабушкину спальню. Комната, в которой она теперь проводила большую часть времени, вполне соответствовала ее характеру. Какой-то допотопный персоник, приобретенный только потому, что бабушке была необходима связь с внешним миром, был задвинут в дальний угол и прикрыт белой накидкой с вышитыми на ней фиалками. Зато в другом углу стояла вещь, которую теперь не увидишь даже в Реальности, – резной киот с иконами бабушкиных богов. На столике под ним лежали старинные книги и постоянно горел светильничек, называемый «лампадкой». Спала бабушка на деревянной кровати с постелью из природных тканей; она как-то сказала мне, что ее подголовники, называемые подушками, набиты опереньем птиц, но я думаю, что это все-таки была шутка. Бея стена над ее кроватью была завешена фотографиями, среди которых было только несколько голографии, а некоторые были даже черно-белыми, какие теперь можно встретить только в Реальности, посвященной ХIХ-ХХ векам. На них были изображены ее родственники, друзья, какие-то знаменитости прошлого, а еще единственная внучка Кассандра в раннем детстве. Я не любила смотреть на мои детские фотографии, ведь я совсем не знала изображенной на них упитанной, почти всегда смеющейся девчонки.