Тамплиер. На Святой земле - Юрий Корчевский Страница 13

– Занять оборону! – скомандовал Огюст.

В походах с небольшой численностью рыцарей и паломников его назначали старшим. Видимо, не зря носил имя Огюст, в переводе – «почтенный, умудрённый».

– Александр, с оруженосцами осмотри всё. Убитых госпитальеров в повозки, их оружие забрать.

Среди оруженосцев Саша старший – всё же сержант. Уже не оруженосец, но ещё не рыцарь. Освободили несколько повозок из разгромленного обоза, погрузили в них рыцарей. Иногда госпитальеры и тамплиеры конфликтовали между собой, даже сражения были, но не на Святой земле. Здесь держались вместе, помогали друг другу, иначе не выжить. Дошёл черёд до оружия. Видимо, те, кто напал, торопились, не забрали оружие. Мамлюки рыцарским не пользовались, но оружие стоило дорого, его продавали.

Саша подбежал к Огюсту. В боевой обстановке все рыцари похожи – накидки, кольчуги, шлемы, оружие. Лиц за бармицами или забралами не видно, но Саша мог узнать Огюста из многих – по манере сидеть в седле, по тому, как рыцарь держит оружие.

– Что с паломниками делать?

– Сколько сможете, погрузите на повозки.

– Придётся друг на друга класть.

– Они уже не обидятся. Но всё же христианские души, тела погребены должны быть, по обычаю и традициям.

Среди паломников иной раз встречались люди знатные, богатые, родственники обязательно интересоваться будут потом, где упокоены. Верховых рыцарских коней только два, да и те ранены, хромают. Зато почти все мулы целы. Мамлюки или кочевники ценили скакунов, если была возможность, забирали с собой. А мул – только обуза, под седлом не ходит, только и способен повозки таскать. В повозках тоже были убитые. Оруженосцы складывали тело на тело, не до приличий. В одном возке две женщины, обе залиты кровью. Когда сверху уложили убитого, раздался стон. Послышалось?

– Ну-ка, снимите труп, – распорядился Александр. – Вроде стонал кто-то?

– Мне тоже послышалось, – подтвердил один из оруженосцев.

Сняли убитого, Саша потрогал оба женских тела. Одна – тёплая, жива, но одежда в крови. Ранена? Времени разбираться нет, и так Огюст уже поторапливал. До темноты надо успеть довести конвой до посёлка. Там вода, крыша над головой. Уложили трупы, сверху на них женщину. Молодая, лет двадцати двух – двадцати пяти, европейского вида, нательный крестик есть. И платье на ней европейское, почти до пят. Если выживет, значит, судьба, суждено.

Часть пеших паломников усадили на облучки в повозках. Кто-то же должен управлять мулами. И пешим хорошо, ехать куда удобнее, чем сбивать ноги на неровной каменистой дороге. Обоз тронулся, значительно увеличившись. Повозки с мёртвыми ехали замыкающими. Паломники переговаривались. Такая же участь могла постигнуть и их. Молились, чтобы добраться без происшествий до Акры. Там город, крепость, порт, там безопасно. Всё же задержка в пути сказалась, в посёлок въехали, когда уже опускалась ночь. По-южному ярко светили звёзды. Прибывшие столпились у колодца, в первую очередь хотелось утолить жажду. Пока столпотворение у колодца не рассосалось, Саша пошёл к повозке, где лежала раненая. Жива ли? Да и езда по жаре, на тряской повозке уменьшала шансы выжить.

Он откинул полог, потрогал руку. Тёплая. Снял женщину с повозки. Нечего ей находиться среди мёртвых, скверное соседство. Кто она? Зачем направлялась в Иерусалим? Уложил её на каменную лавку, сбегал к колодцу, принёс воды во фляжке. Смочив тряпку, обтёр лицо. Платье женщины в крови, надо хотя бы узнать, куда ранена, насколько опасно ранение. От ощущения воды на лице женщина пришла в себя, застонала, открыла глаза. Несколько секунд пыталась понять, что с ней, где она. Видимо, Александр её испугал. В шлеме, лицо пыльное, чумазое. В пути потел, смахивал пот ладонью, размазывая пыль, не умывался ещё, только и успел несколько глотков воды сделать.

Женщина вскрикнула, ладонью прикрыла лицо. Неужели за мамлюка приняла?

– Я христианин, из ордена тамплиеров, не бойся, ты жива. Скажи, как звать тебя и где ранена?

– А где Луиза?

Голос у девушки хрипловатый. Саша приложил фляжку к её губам, приподнял голову. Женщина припала к горлышку, жадно пила. Саша не торопил, зная уже, что такое жажда в этих жарких краях, где глоток воды – ценность.

– Вынужден тебя огорчить. Не знаю, кто она тебе, но она мертва.

По щекам женщины потекли слёзы.

– Она моя хозяйка, я нанялась служанкой. Меня звать Франсуаза, я из Тулона.

После того как женщина попила, голос её изменился, стал мелодичным, без хрипотцы.

– Где рана, где болит? Ты вся в крови.

– Голова. Сзади, на затылке, и сильно.

Женщина медленно села на лавке, Саша помог, подержал за лопатки.

– Я посмотрю.

У женщины волосы густые, длинные, сзади слиплись от крови. Саша осторожно прощупал голову. Шишка большая, небольшая ранка, уже подсохшая.

– Заживёт. Руки-ноги целы?

Женщина подвигала конечностями.

– Не больно.

– Вот и хорошо. Ты голодна?

– Меня тошнит, о еде думать не могу.

Похоже, сотрясение головного мозга. Саша не врач, и познания в медицине мизерные, но по телевизору передачи и фильмы видел, кое-что запомнил. Главное в таких случаях – постельный режим.

– Чем я могу помочь?

– Иди, рыцарь, у тебя свои дела.

Дела – это верно. Коня расседлать, задать корма, самому поесть. Оказалось – оруженосцы коня его расседлали, в кормушку овса насыпали. Саша поел чечевичной похлёбки с лепёшкой, спать улёгся. Впереди ещё три дня перехода, надо отдохнуть. После завтрака коня подготовил. Паломники тоже поторапливались. Вновь явленные возничие уже на облучках. Он Франсуазу увидел. Стоит в сторонке, явно не зная, что делать. Саша подбежал:

– У тебя знакомые, родня в Иерусалиме были?

– Нет.

– Тогда быстро на повозку, мы выезжаем в Акру. Пойдём, посажу.

На облучке повозки двоим тесно, паломник возмущаться стал. Саша схватил его за локоть, сдёрнул с повозки.

– Не хочешь ехать в тесноте, иди пешком.

Подсадил Франсуазу на облучок.

– Держи вожжи. И не отставай. Мул сам пойдёт, будет отставать – похлёстывай.

Женщина сегодня выглядела лучше. Видимо, ночью, когда все отдыхали, вымыла волосы. Крови на голове, теле уже видно не было, только платье в пятнах. Разговаривать некогда, первая шеренга рыцарей уже выезжала из селения. Саша добежал до лошади, тронул, занял своё место в строю. Около полудня остановка – передохнуть, попить. Огюст заметил:

– Как появилась юбка, ты от неё не отходишь.

Саша смутился. У него в мыслях ничего такого не было. Женщина одна, с травмой, растеряна, он хотел просто помочь. Но времена другие, жестокие, помогать человеку чужому принято не было. Да и в Библии сказано – помоги ближнему своему. И не написано, что незнакомцу. Хотя, после того как женщина вымыла волосы и лицо, оказалась хорошенькой. А Огюст подбадривает: