Здравствуй, я твой ангел - Дана Рассветных Страница 13

Наконец, полностью восстановившись, я с неохотой вылезла из воды и отправилась одеваться.

Войдя в спальню, я увидела, что Иля уже проснулась и теперь с азартом ковыряется в притащенной с кухни еде. На моей постели.

– Иля! – возмутилась я. – Ты что, не могла хотя бы сложить еду в тарелку?!

Усилием мысли подняв смущенную ворону, застигнутую на месте преступления, вместе с едой над кроватью, я заставила простыни очиститься и принять свой первозданный цвет.

– Ну что? – выжидательно посмотрела я на все еще висящую ворону.

– Я больше не буду, – пискнула та.

Ладно, сделаю вид, что поверила.

Я пошла на кухню, таща за собой по воздуху ворону, как воздушный шарик.

Там я опустила птичку вместе с едой на стол.

– Только здесь, – строго сказала я ей.

Та покивала головой, мол, все осознала, больше не буду.

Вздохнув, я начала заваривать себе чай.

– Ты сегодня больше никуда не собираешься? – полюбопытствовала птичка.

– Мне сейчас еще к ректору идти, – увидев непонимающую мордочку птички, я пояснила. – У нас с магистром истории магии возникли… мм… некоторые разногласия из–за моего незнания предмета, и поэтому ректор теперь будет помогать мне наверстывать, так как сам магистр отказался.

– Странный он какой–то, – удивленно сказала Иля. – Можно подумать, остальные студенты в совершенстве знают эту историю.

– Да ладно, тем более мне это оказалось на руку, – отмахнулась я.

– В смысле, на руку? – не поняла птичка. А я вспомнила, что так и не посвятила ее в свою тайну хранительства. Рассказать или нет?… она теперь мой фамилиар, все–таки расскажу.

Выслушав мои откровения по поводу моего происхождения и новоприобретенной должности хранителя, Иля удивилась, но в целом восприняла все спокойно.

– Значит, твоим подопечным стал местное чудовище? – посочувствовала мне ворона.

– Никакое он не чудовище! – неожиданно даже для себя разозлилась я. – Просто он… просто его никто не понимает!

– Я сомневаюсь, что столь хладнокровному монстру нужно чье–то понимание, – скептически заметила Иля.

– Нет, нужно! Между нами уже есть начальная связь, и я смогла уловить его чувства… Там была бездна одиночества и горечи, – к последним словам мой голос снизился почти до шепота. – И я поражаюсь, как ощущая ТАКОЕ, можно не сойти с ума.

– Мне его так жалко стало, – шмыгнув носом, призналась я.

Ворона покосилась на меня, как на сумасшедшую – кто еще может жалеть монстра, думала она, но промолчала.

Я же, быстро допив чай, отправилась в главный корпус. Поднявшись до пятого этажа, нашла давешнюю дверь, постучала и вошла.

Александрий, с комфортом устроившись в своем кресле, медленно потягивал из бокала красное вино. При виде меня, он поднялся, поставив фужер на стол.

– Раз ты уже пришла, начнем занятие, – поприветствовав меня, произнес он. – Для начала позволь поинтересоваться, какой именно исторический этап вызывает у тебя затруднение? Или, быть может, мне начать с самых основ?

– Нет, не стоит. Историю древних времен я знаю, а затруднение у меня вызывает промежуток, начиная от пяти тысячелетий назад и заканчивая настоящим временем.

Александрий с любопытством на меня посмотрел:

– Я могу поинтересоваться, чем именно вызвана такая оборванность знаний?

– Живший по соседству маг принялся обучать меня, в том числе и истории, но вскоре умер, потому что был слишком стар, и мое обучение закончилось, – на ходу сымпровизировала я.

Удовлетворившись, как мне показалось, таким ответом, ректор начал занятие.

* * *

Надо признать, рассказчиком Александрий был великолепным. Вслед за его словами оживали битвы, творили свое колдовство великие маги и делали открытия ученые.

Иногда мой новоявленный учитель делал паузы в повествовании и начинал задавать мне каверзные вопросы, для ответа на которые требовалось построение сложной логической цепочки.

А я и не знала, как много произошло в мое отсутствие. В результате, когда за окном уже стемнело, мы успели разобрать только первые два столетия.

– Думаю, на сегодня хватит. Я не слишком утомил тебя? – прервал свой рассказ Александрий.

– Нет, что вы, – немного устало, но искренне улыбнулась я. – Мне было очень интересно. Думаю, если бы вы выбрали должность историка, студенты слушали бы вас, открыв рты.

– Или убегали с моих занятий с воплями ужаса, – горько усмехнулся он, отвернувшись к окну.

Я тихо подошла к нему и положила на его напряженную ладонь свою. И, когда он поднял на меня удивленные глаза, я не отвела взгляда.

Так, забыв обо всем и молча глядя друг другу в глаза, мы простояли некоторое время.

– Мне пора, – наконец очнулась я.

– Да, конечно. Можешь идти, – с неохотой, как мне показалось, произнес Александрий.

– До завтра, – попрощалась я и вышла из кабинета.

* * *

Следующие дни прошли спокойно. С утра я ходила на занятия, после них – к Александрию. Наша связь уже немного укрепилась, и я стала лучше чувствовать своего подопечного.

Надо заметить, с того первого дня он всегда был добр и снисходителен со мной. Никогда даже голоса не повышал, если я никак не могла усвоить материал. Что меня удивляло – ведь мне описывали его, как беспринципного и жестокого негодяя, который глазом не моргнув может довести девушку, и не только девушку, до слез.

Все со страхом вспоминали его ледяной взгляд, тогда как я помнила теплые глаза, наполненные чем–то необъяснимым и мне пока еще не понятным. Порой мне казалось, что ему даже доставляют удовольствие наши занятия. И, надо признать, я с каждым разом все нетерпеливее ждала их.

Так настали выходные, и тут, как говорится, песец подкрался незаметно.

* * *

В мои первые выходные я решила наконец–то выбраться в город.

Встав с утра пораньше, я быстро умылась и накормила Илю, но сама есть не хотела. Решила не морочиться с выбором одежды и одела то же, что и в первый день в Велиоре. Спустившись на второй этаж, нашла комнату Дана и коротко постучала.

– Тук–тук, можно? Это я, Диали.

– Заходи, – отозвался заспанный голос.

Зайдя в комнату, я первым делом увидела совершенно никакого и явно похмельного принца, с диким выражением лица (подумаешь, дверь слишком громко захлопнула! Пить меньше надо!) и прической в стиле «Утро в танке после пьянки».

– С–с–садис–стка, – прошипел Дан, корчась в позе эмбриона.