Корпорация Лемнискату. И замкнется круг - Наталья Косухина Страница 13

― Они будут менять историю? ― в ужасе спросила я.

― Именно, ― подтвердил Фордайс. ― Каждый творец обязан помнить: пока человек не знает своей судьбы, он обязательно поступит так, как должен был поступить. Это закон времени. Но в нашем случае корпорация, имеющая отдел аналитиков, в состоянии изменить не только свое будущее, но и наше.

― Это значит… ― медленно начал Калеб.

― Сразу несколько вещей. Однозначно, это тщательно спланированная операция и вовлечены в нее не только творцы, но и сама верхушка Южного отделения Лемнискату. Я бы даже сказал, именно она все спланировала и организовала.

― Их план включает несколько этапов и, тем не менее, довольно прост. Их творцы меняют ключевые моменты прошлого, которые и позволили вырваться вперед Западному или Восточному филиалу, они отправятся в прошлое и изменят события в угоду себе. Это позволит в настоящем отбросить уже нас намного назад и даст им преимущество.

― Но есть одно «но»…

― Творцы! ― сверкнул глазами Калеб.

Я чувствовала, как он разгневан.

― Точно. Нужно убрать их в каждом филиале как можно больше и желательно, чтобы догадались об этом как можно позже. Отчасти им это удалось, и они могут приступать к выполнению плана по изменению прошлого, но им все еще нужно…

― Устранить творцов в настоящем, чтобы не помешали.

― Да. У наших филиалов нет иного выбора, кроме как заключить союз.

― Союз с целью уничтожить верхушку и творцов и разделить территорию между собой.

― Умный мальчик! Да, таков план в идеале. А пока хотя бы нужно остановить предателей и не дать им испоганить наше настоящее и прошлое. Для этого, как мне кажется, есть только один выход…

― Ловля на живца, ― закончила я за бабушку.

― Да. Поэтому пока у нас такое положение. Вы не рассказываете никому то, что сегодня услышали. Вообще. Главы сами расскажут участникам операции, что каждому из них нужно знать. В это время ложа аналитиков будет работать не покладая рук. У них много задач. Просчитать, где у наших корпораций слабые точки в прошлом, которые могут многое изменить, а значит нам придется отправиться туда. Более близкое к нам время возьмут на себя творцы второй и третьей степени. Вам же останется самый длинный промежуток.

― Если ты права и все окажется правдой, что мы должны будем сделать с творцами, если встретимся с ними там, где и предполагаем?

― Убить. И не если, а когда, Вера. Начни привыкать к этой мысли. Тебе убивать противников будет сложно из-за твоего дара, в этом тебе поможет Калеб.

― Не сомневайтесь.

― Так же вам придется выполнять задания, которые будут так или иначе выгодны обеим корпорациям и не выгодны Южному филиалу.

― Почему им нас просто не убить?

― Как повлияет смерть творца прошлых столетий, невозможно предсказать, они не рискнут. А относительно нас… Они так и поступят. Мы с твоим дедом останемся выполнять задания и решать насущные проблемы Лемнискату, пока вас будет бросать по всему миру. Нужно очень пристально следить как за окружением императора, так и за событиями в самой корпорации. Мы не можем знать все планы противника. Наши западные союзники будут делать то же самое.

― А что нам делать, когда мы будем возвращаться в свое время?

За чету Фордайсов ответил Калеб:

― Жить своей жизнью и делать вид, что ничего не происходит. Они будут ловить на живца.

― Стратег, ― похвалил дедушка.

― Не думала, что Лемнискату нами рискнет, ― удивилась я.

― Ей придется. В противном случае мы все умрем.

* * *

Калеб остался у нас ночевать, а утром мы вылетели в Цитадель. Первые задания у нас были в зоне Евразии. Из-за всего происходящего я сильно нервничала и лишилась уверенности в себе. Получится ли у нас осуществить задуманное? Ведь это такая ответственность.

Но, посмотрев на Калеба, невозмутимо сидящего рядом, я чувствовала, что могу свернуть горы. И новая мысль: сработаемся ли мы в паре? Ведь наверняка будут отправлять вместе, чтобы прикрывали друг друга.

― О чем думаешь?

Посмотрев на мужчину, я опустила взгляд на табло автопилота.

― А ты не можешь чувствовать меня?

― Неужели ты наконец-то созрела для того, чтобы поговорить о нашей особенности?

― Особенности? Пожалуй.

― Нет, я не могу тебя чувствовать. Я ощущаю все твои сильные эмоции и могу мысленно разговаривать. И опять же, не понимаю, чем этот разговор отличается от обычного мыслительного процесса. Словно я на уровне инстинктов переключаю волну. А как у тебя?

― Я ощущаю тебя так же, как и остальных творцов, не только сильные эмоции. До того, как мы встретились, вообще не предполагала, что ты живой человек. Я не понимаю, почему именно мы?

― Ты же все знаешь о творцах, ― заметил Калеб.

― Да. Но что касается нашей истории, у меня нет ответа. Есть ощущение, словно я что-то забыла и не могу вспомнить, но когда думаю об этом, мысль ускользает.

― Значит, ответ появится в свое время. Нет смысла сейчас забивать голову этой загадкой, жили же мы столько времени с этой особенностью и дальше проживем. А в некоторых моментах она может еще и пригодиться.

― Мне бы твою невозмутимость.

― Поверь мне, не надо. У меня всю жизнь из-за нее проблемы и недопонимание. Скажи лучше, скоро мы прилетим в вашу Цитадель?

― Вовремя спросил. Смотри, вот она.

Посреди реки на плоскогорье высился замок, который, казалось, состоит из множества крупных и мелких башенок, увенчанных каменными резными куполами, особенно прелестно смотрящимися на фоне белого снега.

Каждая башня была индивидуальна и в то же время не выбивалась из общего ансамбля. Их стены, словно вылепленные из песчаника и крупной гальки, были покрыты морозными узорами и инеем и напоминали круглые колонны ледяного замка. Под куполом каждую башню опоясывали балконы с резными арками и лепниной.

Казалось, что архитекторы и строители этого великолепия специально соединили здесь разные стили и направления ― величие Альгамбры и Софийского собора, красоту и четкость линий немецких замков и костелов и монументальность египетских храмов, таинственность и загадочность каждого из тех мест, где сосредоточены природные силы.

― Ну как?

― Очень величественно. Наша в архитектурном плане попроще будет, зато размерами побольше.

Я лишь показала Родригесу язык, заставив его рассмеяться.