Не вспомню - Джессика Броуди Страница 13

– А я о нем знаю, – продолжает он. – Потому что сам отдал его тебе.

Я оборачиваюсь и собираюсь возразить, но в голову не приходит ни одного аргумента. Теплота в точке между моими глазами возвращается, постепенно переходя в жар.

А это еще что такое?

С раздражением я срываю с себя солнцезащитные очки, задираю козырек шапочки и прикладываю палец ко лбу.

Он следит за мной, и на его губах появляется странная понимающая улыбка. Глаза снова начинают блестеть.

– Значит, ты все-таки помнишь? – спрашивает он. – По крайней мере какая-то часть тебя помнит.

Он тянется к моему лицу. В страхе я отшатываюсь. У меня учащается дыхание, и, несмотря на все усилия, я никак не могу успокоиться.

Я вижу, как открывается дверь супермаркета. Выходит Хезер с пластиковым стаканчиком в одной руке – той самой сметаной, которая ей срочно понадобилась, как догадываюсь я, – и магазинным чеком в другой.

Сейчас я действительно очень хочу, чтобы он ушел, и знаю, что Хезер заставит его удалиться.

Юноша отслеживает мой взгляд и меняется в лице. На место его несокрушимого спокойствия приходит откровенная тревога. И это только подтверждает то, в чем я с самого начала пыталась себя убедить.

Он самозванец.

– Что ж, – поспешно произносит парень, – я надеялся, у меня будет больше времени, но оно, похоже, истекает. Поэтому, пожалуйста, слушай внимательно.

Он снова завладевает моим взглядом, причем делает это так властно, что я почти перестаю дышать.

– Тебе угрожает опасность, Сейра. Ты не та, кем себя считаешь. Есть люди, которые тебя разыскивают, и, поверь, лучше бы их усилия не увенчались успехом.

Я растерянно трясу головой. Что происходит? Зачем он говорит мне такие странные вещи? И почему я чувствую себя словно одурманенной?

Я его не знаю. Я его не помню. Я не могу ему верить.

Эти фразы я мысленно твержу снова и снова, как заклинание.

– Вот почему, – говорит парень с особым нажимом, – очень важно, чтобы ты не привлекала к себе никакого внимания. И особенно со стороны журналистов. Или фотографов. Продолжай носить эту бейсболку. Сделай все, чтобы изменить внешность.

Почему Хезер все еще не подошла? Что могло ее задержать?

Я смотрю в ее сторону и вижу, как она остановилась на полпути и беседует с женщиной, которая держит на руках ребенка. Судя по всему, они давние знакомые. Хезер треплет младенца по щечке, а тот заливается счастливым бессмысленным смехом.

– Я в курсе, что ты не поверишь ни одному моему слову, – продолжает юноша, снова завладев моим вниманием. – По крайней мере, до тех пор, пока не выяснишь все сама. И я знаю, что ты постараешься найти любое объяснение тем ощущениям, от которых не можешь сейчас избавиться. Так уж ты устроена. Но я чувствую, что твоя память сохранилась где-то в глубине твоей души. И я тоже там остался.

Я пытаюсь потупить взгляд, но он склоняет голову и по-прежнему удерживает зрительный контакт.

– Тебе просто необходимо отыскать все это в себе, – настаивает парень.

Голос его серьезен. В нем слышится такая мольба, что у меня снова начинают трястись руки.

Хезер наконец закончила разговор и приближается к нам. Она еще издали присматривается к моему собеседнику, которого явно видит впервые, и ускоряет шаг.

Юноша смотрит на нее, потом снова на меня.

– Сейра, тебе необходимо постараться все вспомнить.

Я же не в силах этого больше выносить. Покалывание в коже. Жар. Его взгляд. Невыносимо тяжело и слишком много для меня сразу. Я отворачиваюсь и достаю из тележки последний пакет. Ставлю его в багажник, стараясь полностью отрешиться от голоса юноши. Но он преодолевает все мысленные барьеры, которые я пытаюсь возвести между нами.

– Не доверяй никому, – убеждает он. – Изо всех сил пробуй вспомнить, что произошло на самом деле. Пробуй вспомнить меня.

Я же концентрируюсь на коробке с замороженной пиццей, угол которой торчит из пакета.

290 слов.

1432 буквы.

И эти умственные упражнения неожиданно срабатывают. Я больше не слышу его. Горячая точка между глазами начинает остывать.

Буква А употреблена 108 раз.

В 87 случаях использована буква…

– Кто это был? – слышу я голос Хезер и оборачиваюсь.

– Кого вы имеете в виду?

– Паренька, который только что разговаривал с тобой здесь.

Я почти готова рассказать ей правду. Повторить все, что узнала от него. Но его голос все еще эхом звучит в ушах.

Не доверяй никому.

Я вглядываюсь в такое доброе, приятное лицо Хезер. Видимо, я действительно многое забыла, но мне трудно поверить, что она может представлять для меня хоть какую-то опасность.

И все же по причине, которую до конца не осознаю, я отвечаю другое:

– Он узнал меня по телевизионным новостям. Я попросила оставить меня в покое, и он ушел.

Звучит убедительно – вероятно потому, что я бы и сама хотела себе верить.

Хезер мой ответ окончательно успокоил, и она поднимает руку, чтобы захлопнуть крышку багажника. Я краем глаза изучаю пространство стоянки, не мелькнет ли тот юноша, но его больше не видно. И если бы о нем не спросила Хезер, мне, возможно, даже удалось бы уговорить себя, что все это просто померещилось. Что никакого юноши не существует.

Но он был здесь.

А важнее всего – он знает про медальон.

Хезер открывает для меня дверь машины, и я в прямом смысле валюсь на сиденье, счастливая уже от того, что ощущаю под собой мягкую, но прочную поверхность.

– Что ж, Вайолет, – с усмешкой говорит Хезер, усаживаясь за руль и пристегиваясь ремнем безопасности, – если ты перенесла визит в супермаркет, тебе уже больше ничто не страшно.

Я вежливо улыбаюсь в ответ и смотрю в окно автомобиля.

«Вайолет», – повторяю я про себя. И выдуманное имя звучит вдруг таким же неудобным и неподходящим для меня, как одежда с чужого плеча.