Светлое время ночи - Александр Зорич Страница 13

– Что скажете, господин? – спросил наконец обладатель внушительных золотых браслетов, снова приближаясь к Эгину.

А «господин» все никак не мог решить, что с ним – приступ мании преследования, которую старательно пестовали в нем все, от начальства до коллег, в бытность его офицером Свода? Или все-таки в купеческих сынках и дочурках действительно есть нечто странное? Впрочем, за те полтора коротких колокола, что они провели вместе, решить ничего наверняка было нельзя. «Да и зачем что-то решать?» – заключил Эгин и сказал с официальной доброжелательностью:

– К сожалению, я совсем не разбираюсь в лошадях. Мой собственный скакун был мне подарен вчерашним вечером.

То, что он лжет насчет своего невежества, было совершенно очевидно. И Эгин понимал это. Одно то, как быстро он покинул каре, вынудив жеребца, к которому даже не успел толком привыкнуть, дать «задний ход» без всякой паники, говорило о том, что в седле он не новичок. На самом деле, Эгин всего лишь говорил: «Катитесь вы к Хуммеру в пасть со своим спором». Но делал это очень и очень вежливо.

К превеликому удивлению Эгина, всадники поняли его слова правильно и возражать не стали. Процедив «извините», они пришпорили своих скакунов и на рысях двинулись к развилке.

Еще некоторое время Эгин внимательно смотрел им вслед. Из березовой рощи тем временем выползал купеческий обоз с внушительным сопровождением из двух десятков вояк.

Щеголи поравнялись с высокими угловатыми фурами. Один из всадников – обладатель клиновидной бородки – невзначай обрызгал серым, жидким дорожным снегом проводника обоза. Тот немедленно разразился руганью, уличая «городскую бестолочь» во всех мыслимых пороках.

3

Когда купеческий обоз прополз мимо, а всадники скрылись из виду впереди, дорога опустела и Эгин наконец решился достать лотос из сумы на груди.

Он прочел заклинание, которому научила его Итская Дева.

Кстати говоря, сама Итская Дева «отпирала» Белый Цветок безо всяких заклинаний. Но Эгин, как ни старался, повторить этот фокус не смог.

«Отпирание» цветка требовало большой концентрации. Почти такой же большой, как вход в Раздавленное Время. Но поскольку на такую концентрацию у Эгина в последние дни не было вдохновения, после «распечатывания» стихий Города и Озера он говорил с гнорром лишь однажды. Да и то – на общие темы.

Эгин не торопился открывать лотос еще и потому, что был уверен: после всех треволнений он заслужил небольшой отдых от тяжких дум. Эгин уже успел усвоить, что Лагха и тяжкие думы – это как гром и молнии. Редко когда обходятся один без других.

– Я уж думал, Эгин, вы про меня забыли, – проворчал Лагха, крохотный, прозрачный, но узнаваемый. – Да уж, пожалуй, Сайла дала бы вам за такую игрушку, как этот лотос со мной внутри, семь мер серебра и титул Второго Кормчего в придачу.

Эгин улыбнулся. «Интересно, должно быть, ему смотреть на меня. Каждый мой глаз для него – как лодка, рот – как пещера!»

– Не держите на меня зла, гнорр, – сказал Эгин. – Я был просто-таки обезглавлен усталостью.

– Я не злопамятен, – совершенно серьезно сказал гнорр-лилипут. – Вот только жаль, теперь вы не можете поприветствовать меня через целование перстня. Следование этикету как-то всегда организует, настраивает на деловой лад…

Эгин не выдержал и рассмеялся. Какой все-таки чудак этот гнорр! Они находятся в тысяче лиг от родной страны. Сам Лагха уже давно не человек, но уже перестал быть призраком. Прошлое исполнено приключений. Будущее туманно. Планы неопределенны. А гнорр разглагольствует о церемониале!

Крохотный, словно бы стеклянный гнорр тоже улыбнулся. Или Эгину только показалось, что улыбнулся.

– Так или иначе, нам пора обсудить наши дальнейшие действия. И притом побыстрее.

– Я лично не вижу в этом никакой срочности. До Пиннарина мы еще успеем обсудить все – от устройства Волшебного театра до наших кулинарных предпочтений…

– А я эту срочность вижу, – перебил Эгина Лагха. – Потому что в Пиннарине нам делать нечего.

– Как это – нечего? – опешил Эгин.

– Так это. Гнорр в виде стеклянной фигурки в цветочной чашечке едва ли сможет навести порядок в столице и вернуть себе свое тело.

– Что же вы предлагаете, милостивый гиазир?

– Я предлагаю на время забыть о Пиннарине. И вспомнить о Тардере. Мне нужно новое тело, – отчеканил Лагха.

– Надо полагать, в Тардере новыми телами для гнорров торгуют на рынке в рядах готового платья? – язвительно осведомился Эгин.

– Почти. Скажем так: Тардер – это то место, где живет единственный человек, о котором мне доподлинно известно, что он сталкивался с подобной проблемой.

– Над ним тоже совершили колдовство с последующим развоплощением?

– Ничего подобного. Его случай более простой. Но сходство есть.

– Хотелось бы знать подробности.

– Некогда госпоже Далирис тоже было нужно тело сделанного человека. И она изыскала способ достать его. Видите ли, Эгин, госпожа Далирис была, да, собственно, и остается женой харренского сотинальма. Когда Харренский Союз сыграл эту свадьбу, сотинальму Фердару было шестнадцать, ей стукнуло тридцать. Она была самой родовитой вдовой Харренского Союза и молодому сотинальму ничего не оставалось, кроме как гордиться тысячелетним гербом своей вдовствующей невесты. В остальном Далирис была тем еще подарком. Помимо прочего, на протяжении двенадцати лет этот брак оставался бездетным. Сотинальм Фердар был изрядным гулякой и умудрился прижить что-то около десятка внебрачных отпрысков от придворных дамочек, не говоря уже о многочисленных выблядках от безродных девиц. А его законная жена не была способна произвести на свет даже мышь! Конечно, госпожу Далирис это печалило: передать сокровища, гербы и древние привилегии рода сыну какой-то гулящей?! Такая перспектива ее не на шутку бесила. Придворные медики только разводили руками. Мол, делаем что можем. И вот, когда ей стукнуло сорок пять, она решилась и сделала глиняного ребенка, глиняного наследника…

– Она сделала глиняного ребенка? Сама?

– Вряд ли сама, уж очень это необычное дело. Я даже представления о том, как это делается, не имею. Но подозреваю, что магическая сила создателя глиняных людей должна быть колоссальной. Древняя история свидетельствует о том, что потребовались совокупные усилия Звезднорожденных Элиена и Шета, а также помощь магов Герфегеста Конгетлара и Харманы Гамелин, чтобы сделать всего одного такого глиняного человека в качестве своеобразного живого узилища для души Октанга Урайна. Однако, насчет магической силы госпожи Далирис нам ничего не известно. Может, она смогла обойтись и без посторонней помощи. Офицер Иноземной Разведки, который вел эту разработку, был внедрен в ближайшее окружение госпожи Далирис. Не успев выяснить всех обстоятельств дела, он скончался от холеры – скончался сам, безо всяких наемных убийц, что забавно. Важно то, что ни мой предшественник Карувв, с которым напрямую сносился тот офицер, ни я в итоге не получили по этому делу полных и достоверных сведений.