Адская практика [= Дело о неприкаянной душе] - Сергей Садов Страница 13

— Он был совершенно серьезен.

Я поморщился.

— Я не так спросил. Какова вероятность того, что он выполнит свою угрозу?

— Если бы в этот момент у него в руке был нож, то он выполнил бы ее моментально. А так… я тебе не аналитический отдел.

— О, перестань! Ты ведь уже столько, наверное, насмотрелась на людей, что и без аналитического отдела можешь все сказать.

— Тогда скажу так. — Обложка папки слегка покраснела от смущения. — Когда-нибудь этот воспитатель своего сына доведет. И либо Алеша прирежет своего папашу во сне, либо убьет, когда подрастет.

— Ясно. И отправится этот Алешка после этого прямой дорогой к нам. И одну реинкарнацию его душа потеряет. Гм… — Я задумался. — Мать его, понятно, этого не хочет. Но и сделать ничего не может. Да-а, дела. А что он там говорил про мамку? Типа за мамку убью?

— А-а, это. Как-то два года назад муженек Зои напился и избил жену. Избил на глазах сына. В общем, отбил ей печень. Тогда она долго болела.

— Вот как. — Я задумчиво побарабанил пальцами по подушке. — А в смерти Зои есть вина мужа?

— Прямая. Ее смерть — следствие того избиения.

— Ясненько.

Я отложил папку и соскочил с кровати. Заходил по комнате. Ну, дядечка, спасибо тебе за мою летнюю практику. Низкий тебе поклон за нее. Это что же выходит, чтобы душа Зои нашла успокоение и соответственно мне поставили зачет за практику, надо решить проблему ее мужа и сына? Ну просто замечательно. Я что, похож на ангела-хранителя? Я подошел к зеркалу. Совсем не похож.

— Огромное спасибо тебе, дядя! — крикнул я в потолок. В бешенстве я запустил в стену подушкой. Может, еще ногами потопать? Истерику закатить? Нет, для меня это уже пройденный этап. Родители не поймут-с. Интересно, а от этой практики отказаться можно? Нет, вряд ли. Викентий точно не допустит. Да и с директором школы после этого у меня будут отношения натянуты. А ссориться с директором не годится. Викентий тогда меня точно со свету сживет. Хоть школу меняй. Но это будет признанием поражения. Фиг им. Что же мне все-таки заниматься семейными разборками? Ну просто прелесть.

Я плюхнулся на кровать и надел подушку себе на голову.

— Мама, роди меня обратно, — буркнул я. — Я, в конце концов, черт, а не семейный психолог. И я, как черт, заинтересован, чтобы в ад попадало как можно больше душ! Да ни фига я не заинтересован, — тут же поправился я. Уже прошли те времена, когда между чертями устраивали соревнования, кто больше людей совратит с пути истинного. Такие войны тогда происходили из-за этого с раем. Сейчас по договору эти соревнования уже лет семьсот как отменены. Чтобы не накалять обстановку, так сказать. Тем более один клиент уже точно наш. Но на кону еще две души.

— И что ты решил? — поинтересовалась папка, которой, видно, надоело созерцать меня с подушкой на голове. Я скинул подушку туда, где ей место, и убрал папку в ящик стола.

— Не твое дело, — буркнул я, захлопывая крышку. — Можно подумать, у меня есть выбор. И зачем я тогда напросился с дядей в это министерство? Не ходил бы туда, не встретил бы ту душу…

Я глянул на часы. Батюшки! Уже три часа утра. А мне завтра надо быть в архиве, чтобы успеть положить личное дело Зои Ненашевой на место. Я поспешно разделся и залез под одеяло. Главное — завтра не проспать.

«Завтра» я, конечно, проспал. И никто меня не разбудил. Ну конечно, раз у родного сына каникулы, то будить его не надо! И папа, и мама уже благополучно забыли, что у меня идет летняя практика. Впрочем, глупо винить кого-либо в собственных ошибках. Застегивая на ходу рубашку, я ворвался на кухню, вытащил из холодильника бутерброды и тут же стал запихивать их в рот.

— Ты куда это? — крикнула мне вслед мама. — Сядь, поешь нормально!

— Некубу-бубу, — внятно ответил я.

— И сначала прожуй, а потом говори! — сделал мне замечание брат.

Я с трудом проглотил еду.

— Некогда, говорю! Мне уже на практике надо быть!

— Опять вчера до полночи читал свои приключения, а сейчас проспал! — проворчал брат. Я показал ему язык и скрылся за дверью, прежде чем он успел что-либо ответить.

— Мать, ты видела?! — услышал я его крик. Я поспешно выскочил на улицу и бросился по лужайке к воротам, спеша поскорее покинуть наш дворик. Вдруг еще остановят.

— А ну стой! — донесся крик отца.

Я сделал вид, что не услышал, и махнул рукой такси.

— К министерству наказаний, — попросил я, плюхаясь на сиденье. Машина тут же тронулась с места и скрылась за поворотом. Догнать меня никто не успел.

Подъезжая к главному подъезду министерства, я мечтал увидеть там дядю. Вот тогда я ему выскажу все, что о нем думаю. Все, что накипело. Я ему все объясню…

Дяди у входа конечно же не оказалось. Так. Я подошел к ближайшему столбу, где сидел ворон.

— Дай рай! — буркнул я.

— Кого тебе? — прокаркал ворон.

— Дядю. Номер шестьдесят три шестьсот.

Ворон склонил голову набок, к чему-то прислушиваясь.

— Абонент временно недоступен, — прокаркал он.

— Тьфу. — Я понял, что сегодня ничего высказать дяде не смогу, и направился к министерству.

— А платить кто будет? — сердито спросил мне вслед ворон.

— За что платить? — обернулся я.

— За разговор!

— За какой разговор?! — взвился я. — Вымогатель! Вот пожалуюсь на тебя в министерство связи.

— Паду-у-умаешь, — протянул ворон, — какие мы важные!

Я отвернулся и стал уходить.

— Хам, — крикнул мне вслед ворон.

— Сам, — бросил я через плечо.

Показав на входе свой пропуск, я направился сразу в архив. Уже на спуске в подвал я услышал чей-то могучий рык:

— И что с тобой теперь делать, болван! Ты понимаешь, что ты едва не перепутал всю отчетность?! Да хрен с ней, с отчетностью!! Как ты посмел?! Я тебя спрашиваю, как ты посмел переставить папки и положить личное дело живого человека в отдел мертвых?!! Ты своими куриными мозгами понимаешь, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?!!!

Я осторожно приоткрыл дверь и пронырнул в архив. Там я застал довольно интересную картину. Бледный от ужаса Ксефон был прижат могучего сложения чертом в угол. Этот черт угрожающе качал перед носом Ксефона довольно увесистой тростью. Ксефон же прижимал к груди папку.

— О-о, — протянул я. Кажется, Ксефон что-то натворил. Настроение начало медленно подниматься. В этот момент Ксефон заметил меня и поспешил громко сообщить об этом, надеясь отвести от себя грозу. Черт развернулся ко мне. Его глаза грозно сверкнули.

Я поспешно заговорил так вежливо, как только мог.

— Доброе утро, господин. Вы, наверное, архивариус? Мне господин администратор говорил, что вы будете только сегодня. А я практикант из школы. Мое имя Эзергиль. Мне необходимо поработать в архиве. Вы позволите?