Близится буря - Андрей Круз Страница 13

— Все так все, — кивнул я, после чего тихо спросил у Пламена: — Ты знаешь, что Вера здесь?

— Здесь? — удивился он. — На судне?

— Нет, в гостинице «Бриз», но она со мной прибыла.

— Правда? Спасибо. А можно к ней?

— А я тебе что, начальник? — не понял я вопроса. — Застать ее только надо, она по работе. Да, да, признали совершеннолетней, — добавил я, ответив на невысказанный вопрос.

— Ой, спасибо! — обрадовался он.

Вот так, мужик, счастье тебе подвалило неожиданно. Я-то давно заметил, какими ты глазами на Веру смотришь. Ну, где ее искать, я тебе сказал, а дальше уже сам справляйся.

«Святые братья» судно принимали придирчиво, заглянули везде, сопровождаемые Игнатием и Глебом. Выспрашивали все — сколько воды может взять, на сколько топлива хватает, сколько можем в море без захода в порт пробыть, а плотник между тем со своим коллегой из команды, Романом Возницыным, возился в трюме.

Аглая проснулась примерно к обеду, явно довольная тем, что сбежала не только от работы, но и от распорядка дня. Перездоровалась со всеми новыми людьми, оделась к выходу и, известив меня о том, что пообедает, а скорее всего позавтракает, в городе, поймала коляску и отправилась на вторую серию шопинга, явно одолеваемая какими-то планами.

Между тем в порт вошла и рядом с нами ошвартовалась еще одна яхта, подлиннее нашей метра на четыре, с белыми бортами и белыми же надстройками. Две пушки, стоят открыто, сзади Гочкис вроде того, что у нас пока в ящике лежит, а спереди другая, побольше, накрытая брезентом. Еще экипаж удивил многочисленностью, все сейчас толпились на палубе, слушая, как им что-то говорит рослый мужик с черной повязкой на глазу, который явно раздавал последние ценные указания, перед тем как команда рванет по кабакам.

— А, Исайя Одноглазый и «Молот Судьбы», — сказал подошедший сзади брат Иоанн. — Наследственный приватир, можно сказать, только ловлей пиратов и занимается. Таких, как он, больше и нет, наверное. «Мститель» еще был, ваш механик с ним ходил, но это давно, а вот Исайя уже лет пятнадцать в деле, и отец его этим же занимался.

— Что-то личное или профессия?

— Семья у отца Исайи погибла, у него личное было. А у сына уже профессия, на жизнь зарабатывает.

— Хорошо зарабатывает?

— Неплохо, — усмехнулся брат Иоанн. — Жить можно. Он, кстати, здесь, в Благовещенске, неплохой дом купил, а на двух отбитых шхунах его приказчики ходят, товар возят. Ты ведь, поди, главное забыл: важно не то, как церковь платит за уничтоженных пиратов, а то, что захваченные суда переходят захватившему. А у Исайи и вся команда в доле, вроде как кооператив. Кстати, — добавил он, — мы здесь закончили. Бери своего шкипера и пошли к нам, будем оформлять приватирское удостоверение, ну и вымпел получишь.

— Судно требованиям отвечает? — уточнил я.

— Вполне. Кстати, завтра тебе кое-какое добро подвезут, будь готов принять и освоить.

— Что за добро?

— Увидишь. Ты когда-нибудь с дыхательным аппаратом нырял?

— Приходилось, не раз.

— Вот и получишь пару таких. Могут пригодиться в будущем.

* * *

Вернулись мы в тот день с Игнатием на яхту часов в шесть, с подписанным патентом, извещавшим, что отныне мы являемся законно приватирским судном и выполняем задачи, порученные нам церковью и властями, и свернутым шелковым вымпелом — белым, с синим христианским крестом, точно таким же, какой развевался на мачте «Молота Судьбы». Подняли его с гиканьем и свистом, а не будь мы в порту, так и стрельбу в небо устроили бы.

На следующее утро на ломовой телеге подвезли разобранную пушку, и только сейчас я ее наконец нормально рассмотрел. Тоже ничего неизвестного, что-то подобное я, насколько помню, видел в артиллерийском музее, трехдюймовая горная пушка, переделанная в морскую, на поворотной тумбе, с простеньким оптическим прицелом, установленным не на самой пушке, а на станине. Нет, не совсем уж такая, отличий много, но принцип, так сказать, соблюден.

К пушке, к радости моей невероятной, прилагалось вполне полноценное наставление по стрельбе и обслуживанию. Наставление изобиловало таблицами и схемами и выглядело так, будто напечатано оно было «Воениздатом» годах так… в советских примерно, стандартно для тех времен — серая картонная обложка, матерчатый корешок. Но зато в нем было предусмотрено, похоже, все, вплоть до методов «ловли цели» с качающейся палубы. Из него же я узнал, что пушка эта калибром в восемьдесят миллиметров стреляет осколочно-фугасными и зажигательными гранатами на дистанцию аж до четырех километров. При этом граната летит со скоростью триста девяносто метров в секунду, то есть довольно медленно и по очень крутой траектории. Ну да, все хорошо сразу не бывает, пушка мощнее, но попадать из нее будет как бы даже не труднее, чем из «гочкиса». Правда, и результат от восьмидесятимиллиметрового снаряда весом в семь килограммов должен быть куда более впечатляющим, чем от легкого снаряда из «гочкиса». Имелась и картечь, что для абордажа было совсем нелишним.

Заряжание было раздельным: сперва в казенник заталкивался снаряд, а уже затем гильза, в которую предварительно закидывалось несколько плоских картузов пороха. На пяти картузах скорость снаряда была максимальной, а с одним картузом можно было стрелять как из мортиры — таблицы стрельбы в наставлении были на все, знай себе учи. Ну и еще гильзы можно было использовать многократно, только меняй капсюли и загружай новые заряды.

Пушка самым подлым образом разлучила меня с невестой. Аглаю одолевали планы на отпуск, а я засел за выучивание наставления наизусть и за изучение матчасти, попутно заставляя учить то же самое личный состав. В результате компанию Аглае составляла все больше Вера, а я сидел рядом с пушкой, листал книгу, бубнил под нос цифры, стараясь их запомнить, и походил, наверное, на помешанного.

Потом был принят запас снарядов, которым меня в самом прямом смысле слова кредитовали, так что относиться следовало бережно. Кормовой «гочкис» тоже установили на тумбу постоянно, замотав в брезент — под приватирским вымпелом это разрешалось.

Прибыл и обещанный ящик, который я сразу потребовал оттащить ко мне в каюту. Уже там, подальше от всех лишних глаз, его открыли, после чего я присвистнул.

— Вот как. — Я вытащил из него укороченный рычажный карабин с длинным цилиндрическим утолщением на стволе. — Глушак, значит. Интересно. Не видел пока.

— Так их же не продают, — сказал Иван, присевший рядом на корточки. — Это только приватирам или солдатам.

Он достал второй карабин, лязгнул затвором. Я вскрыл коробку патронов, вытряхнул парочку на ладонь. Все те же одиннадцать миллиметров, но пуля какая большая и тяжелая… хоть и сидит глубоко в гильзе, но я по весу могу определить, что свинца здесь много. Хм… из такого карабина метров на сто как минимум можно стрелять, наверное. И если глушитель правильный, то звука будет очень даже немного, автоматики здесь нет, лязгать нечему.