Запретная магия - Энгус Уэллс Страница 13

Реба медленно склонила голову.

— Я видела потерю.

— Но ты не сказала мне, что я потеряю Надаму.

Он задохнулся, произнося ее имя, и, проведя рукой по глазам, быстро наполнил свою чашку.

— Я сказала тебе все, что видела, — ровным голосом произнесла гадалка. — Я сказала тебе, что будущее твое в тумане, что перед тобой — несколько путей.

— Их становится все меньше, — хрипло возразил он. — Надама выходит замуж за Тобиаса, а мне приказано стать священником.

— Ты сам видел этот вариант, — пробормотала Реба.

— Но я не верил в него!

Реба вздохнула.

— Каландрилл, ты молод и еще не знаешь, что такое разочарование. Я видела потерю и сказала тебе об этом! Неужели ты не был к этому готов?

— Нет, не был. — Он медленно покачивал головой, не сводя с нее глаз. — Нет, я не был к этому готов. Я думал…

Он замолчал, чуть не всхлипнув. Реба сказала:

— Ты думал, что получишь то, что больше всего желаешь. Ты смотрел на мое пророчество только под этим углом зрения.

Он неохотно согласился.

— Теперь у меня ничего не осталось.

— Теперь тебе предстоит сделать выбор. — Голос ее пока еще был мелодичен, но в нем уже начинали звучать стальные нотки. — То, что я тебе сказала о будущем, остается в силе; ты сам должен решить, пойдешь ты по этому пути или нет. Надама выбрала свой путь. Разве в некотором роде это не освобождает тебя?

— Я хотел ее, — пробормотал он. — Я люблю ее.

— Ты всегда получал то, что хочешь. — Голос ее зазвучал насмешливо и резко. — Ты живешь за дворцовыми стенами, среди слуг и роскоши. Что бы ты ни пожелал — все у тебя под рукой. Ты и Надаму хотел получить так же просто?

Слезы, готовые вот-вот брызнуть у него из глаз, вдруг высохли, от удивления он даже открыл рот — в том, что она говорила, была истина.

— Я думал… — Он замолчал, беспомощно качая головой.

— Ты думал, что уже потому, что ты ее любишь, она должна ответить тебе взаимностью. Что ж, такое случается довольно часто, как и потери. Но Надама предпочла Тобиаса. От этого тебе теперь никуда не деться.

— Ты не говорила мне об этом, — негодуя, сказал он.

— Я видела и потерю, и приобретение. Ты сам решил, как это истолковать.

— Верно, — неохотно согласился он. — Верно.

— И вот сейчас тебе самому предстоит выбрать свой дальнейший путь. Я видела, что ты вовсе не обязан принимать то, что тебе противно.

Он грустно рассмеялся.

— Слишком уж расплывчаты твои предсказания, Реба.

— Я уже говорила тебе, что линия очень запутанна.

— Это выше моего понимания, — вздохнул он, а затем спросил: — А тот товарищ, которого мне предстоит встретить и с кем, возможно, я буду путешествовать… Сегодня вечером я встретил посла Альдарина, и он пообещал показать мне карты… Может, это он?

— Возможно. — Реба пожала плечами. — А может, и нет. Альдарин вроде не так уж и далеко.

Каландрилл выпил еще, успокаиваясь. В ее спокойствии было что-то стальное, что-то неподвижное, что успокаивало и его.

— Если бы это был он, я бы это понял, — пробормотал он. — Так ведь?

Реба опять пожала плечами.

— Возможно. Мне кажется, что сегодня твои суждения затуманены.

Он вспомнил, что говорил ему Варент.

— Он сказал: «На лозе много гроздьев».

— И это так, — ответила она. — А на берегу много гальки. Я старше тебя и потому говорю тебе: ты забудешь о Надаме. Сейчас я говорю не как провидица, а как женщина. Тебе трудно в это поверить, но это так.

Она была права: он ей не верил. И сказал:

— Боюсь, что мне это не удастся. И тогда мне придется уйти. Мне будет тяжело видеть ее рядом с Тобиасом.

Реба улыбнулась и сказала:

— Вот ты уже и начал выбирать.

Каландрилл пробормотал:

— Ты имеешь в виду путешествие, которое мне предсказала? В дальние страны?..

— Возможно. Возможно, твои ноги уже ступают по той тропе. Возможно, ты просто этого еще не понимаешь.

— Возможно, — согласился он.

— Ну, и что ты думаешь делать дальше? — спросила она.

Он немного подумал, прежде чем ответить.

— Думаю, я сейчас напьюсь.

— Это не ответ. По крайней мере не для меня и не для тебя.

— Но это привлекает.

Он немного успокоился, но боль еще не стихла, в сердце его все еще поворачивался нож, горячий, как раскаленное железо, и холодный, как могила. Реба вздохнула:

— На какое-то время, может быть. Но, рано или поздно, ты протрезвеешь.

— Может, предскажешь мне еще раз будущее?

Она покачала головой.

— Нет, Каландрилл, я этого делать не буду. Одного предсказания в день достаточно. Ничего нового я тебе не скажу, а что тебе делать, ты уже знаешь.

— Тогда можно я допью вино?

— Нет. — Голос у нее слегка дрожал. — Мне бы не хотелось, чтобы сын домма напивался у меня. Я не могу позволить себе роскошь злить твоего отца.

Обида вновь захлестнула его, и он вскочил на ноги.

— Тогда я ухожу, провидица, и поищу себе более гостеприимное место.

Реба слегка приподняла голову, словно следила за ним невидящими глазами. Ее глубокий голос зазвенел, как труба:

— Каландрилл! Отправляйся назад во дворец и напивайся там, если тебе это так необходимо. Улицы Секки не настолько безопасны, чтобы бродить по ним в таком виде. Поищи караул, и пусть он доставит тебя домой.

— Назад во дворец, где я оторван от вашего мира? — переспросил он. — От настоящего мира?

— На какое-то время, — согласилась она.

— Ты же сама говоришь, что у меня есть выбор. Что же, вот я и сделаю его прямо сейчас.

Он повернулся, пропуская мимо ушей ее возглас, и, спотыкаясь, пошел по коридору. Нащупав дверь, он долго возился с засовом и наконец открыл. Холодный воздух ударил ему в лицо, и он остановился; голова у него шла кругом, дома, казалось, покачивались. Он поморгал.

— Ну что за глупость, — произнесла у него за спиной Реба. Он покачал головой и пошел прочь.

Влажный ветер с соленым привкусом океана приглушил запахи, которые сегодня утром доставили ему столько радости, да и сама улица в лунном свете выглядела иначе. Подъезды и вывески, сверкавшие днем на солнце, сейчас были тусклыми, как подернутые пеленой глаза; переулки, не ведающие о его сердечной боли, темнели, словно разверстая в угрозе пасть. Он избегал их и, спотыкаясь, брел в направлении более широкой улицы, прилегавшей к Воротам провидцев.