Башня над пропастью - Ян Ирвин Страница 13

— Да, действительно богатые люди, — сказала Магрета, намыливаясь мылом, благоухавшим лепестками розы. — Однако ему пришлось потрудиться, чтобы приготовить такую ванну.

Вскоре они уже сидели в гостиной, чистые и освеженные, за прекрасным завтраком. Обычно Магрета было все равно, что есть, но у нее была страсть к горячему шоколаду. Сейчас перед ней стоял целый чайник с этим напитком.

Когда они закончили завтрак, вернулся юноша.

— Все ли вам понравилось? — спросил он. Казалось, его что-то беспокоит.

— Спасибо. Лучшего гостеприимства мы не могли бы и желать.

— Тогда, пожалуйста, пойдемте со мной.

Они молча последовали за ним и, пройдя еще один холл, очутились примерно в такой комнате, как та, в которой провела ночь Магрета. Кровать здесь была еще больше. Возле двери находился камин, в котором потрескивал огонь, рядом с камином — бочка.

— Входите, — сказал юноша, и голос его дрогнул. — Пожалуйста, засвидетельствуйте почтение моей матери.

Магрета зашла в комнату и чуть не упала в обморок. Даже Феламора ощутила боль в груди.

Женщина средних лет, миниатюрная и изящная, лежала на кровати. На ней было платье из розового шелка, на крошечных ножках — вышитые туфли. Черные волосы тщательно причесаны и заплетены во множество косичек, веером разложенных на подушке. Рана на боку забинтована, в этом месте розовый шелк слегка оттопыривался. Справа и слева от нее лежали ее сыновья, близнецы лет девяти, и мать их обнимала. Мальчики были так же нарядно одеты, как их мать, раны перевязаны, волосы смазаны маслом, глаза закрыты.

— Подойдите, засвидетельствуйте свое почтение, старая мама, молодая мама. Поблагодарите ее за защиту и гостеприимство.

Магрета онемела. Выступив вперед, она дотронулась до руки женщины, в которой был черный, как ночь, лунный цветок с раструбом, и поблагодарила ее. Феламора была тронута, несмотря на свою черствость и безразличие ко всем расам, кроме своей собственной. Она также поблагодарила покойную и положила руки ей на чело.

— Она была бы горда, — сказал юноша, на ресницах которого дрожали слезы. — Как она была красива, моя мама.

— Что же произошло с ними?

— Семь дней тому назад мой отец ушел на войну. Он просил меня позаботиться о матери и братьях. Отец храбро сражался и погиб в первый же час битвы.

Все трое не отрывали взгляда от покойных.

— Я обещал. И смотрите, как я сдержал свое обещание! — причитал юноша, терзая свое раненое ухо, пока не потекла кровь. — Возлюбленный отец, я подвел нас всех. Пришли солдаты, и моя мать и братья были убиты. Прости меня, отец. Прости, мать. Я так виноват, Тейси и Бен.

Юноша повернулся к Магрете и Феламоре. Он был совершенно спокоен. Слез больше не было. Магрета никогда еще не видела, чтобы у столь юного существа было такое чувство собственного достоинства.

В растерянности они отвернулись и вышли, полагая, что надо оставить юношу наедине с его горем. Однако не успели они добраться до своей комнаты, как пронзительный крик разнесся по всему дому. Тишина была нарушена ревом и потрескиванием.

На негнущихся ногах Магрета добежала обратно до комнаты, но не смогла туда войти. Бочка лежала на боку посредине ковра, а рядом с ней дымился зажженный факел. В комнате сильно пахло горящим маслом, и вся постель была охвачена огнем. Языки пламени лизали потолок, сбегали на пол и особенно неистовствовали там, где поперек тел матери и сыновей лежал юноша, обнимая и словно прикрывая их собой.

Магрета отвернулась. Феламора сделала шаг в комнату, но нестерпимый жар заставил ее отпрянуть. Она склонила голову.

— А я так и не узнала, как его зовут, — сказала она.

Они укрылись в гниющем сарае, который находился в дальнем конце сада среди кустарников. Особняк горел до тех пор, пока от него ничего не осталось — лишь камень стен. Никто не прибежал посмотреть на пожар и узнать, не нужна ли помощь, — разве что несколько солдат, да и те вскоре ушли. Ни Феламора, ни Магрета ни за что не хотели тут оставаться, но им было некуда идти. Феламора, у которой не хватило бы сил, чтобы защититься даже от самого жалкого негодяя на улице, не осмелилась искать лучшее убежище.

Они провели вечер в сарае, ютясь среди пауков и спасаясь тут от дождя и ветра. Поскольку стены были из досок, между которыми были зазоры, а потолок — из прогнившей дранки, внутрь попадали холодные капли дождя. Сарай был маленький — четыре шага на три, с земляным полом. В одном конце лежали сложенные дрова, другой был забит рухлядью, накопленной в доме за долгие годы: маленький столик со сломанной столешницей, куски от кровати из красного дерева, тонкий аромат которого пропитал влажный воздух в сарае, буфет, заставленный битыми горшками, тарелками и чашками с отломанными ручками, игрушечная деревянная лошадка с надписью «Дражайшему Бену».

На следующий день Феламора и Магрета вышли на улицу, цепляясь друг за друга как две старухи. Как верно заметил юноша, они не могли питаться своим золотом. Магрета попыталась создать иллюзию, чтобы их не узнали, но попытка была столь жалкой, что даже ученик мага разоблачил бы ее.

Они ушли недалеко. В этой части города несколько дней шли бои, и наконец она была захвачена Иггуром. Его солдаты стояли на каждом углу.

— Имя? — обратился к Феламоре долговязый стражник, не успели женщины пройти и квартала. Его глаза, синие, как сапфиры, все время слезились от ветра, и щеки из-за этого покрывались льдом.

— Теллиулиолеллиллалламаммамор, — ответила Феламора, не зная, что названное ею имя вполне могло бы сойти за настоящее, поскольку такие имена были распространены в той части света, где теперь жил ее народ. Она написала имя для стражника.

— Откуда? — Он стер льдинки со щеки.

— Миррилладелл, — был ответ, и на сей раз это была чистая правда. Феллемы проживали в этом обширном краю озер и болот к югу от Великих Гор, расположившемся в месяце пути на восток, за Туркадским Морем.

Стражник дрожал, топая ногами в тщетной попытке согреться.

— Где твой пропуск?

— Его не требовалось, когда я пришла в Туркад несколько недель тому назад.

— Где ты теперь живешь?

Феламора назвала другую улицу, другой дом.

— А по какому делу сегодня?

— Ищу чего-нибудь поесть.

Наконец, задав еще несколько вопросов, стражник сверился со списком и, пристально оглядев Феламору и сделав какие-то записи, отпустил ее. Магрете был учинен такой же допрос. Та тоже ответила на все вопросы. Пока ее допрашивали, Феламора ждала, волнуясь.

Через два квартала их снова остановили, а затем — еще раз, но ни за какие деньги Магрета с Феламорой не могли найти ни пристанища, ни еды. Ларьки на рынке и лавки, гостиницы и частные дома были заперты, ставни опущены, и никто не отвечал на их стук в дверь. К тому же они не могли покинуть этот район, потому что никого не впускали и не выпускали.