Рожденная чародейкой - Дэвид Фарланд Страница 13

Он уже хотел постучать и войти, но заколебался, ибо услышал голос Габорна и понял, что за дверью о чем-то спорят.

Принц Селинор сказал:

– Мой отец и без того утверждал, что вы не Король Земли…

– И сейчас я делаю эту ложь правдой, – Габорн натянуто улыбнулся.

Огонь в очаге прогорел, лишь вишневые угольки просвечивали сквозь толстый слой пепла. Возле очага сидели Габорн, Иом, Селинор, Эрин и Хроно Габорна, прибывший менее часа назад. Хроно, летописец, которому поручено было описывать жизнь Габорна, устроился у него за спиной. Джурим повез послания к Верховному Маршалу и другим военачальникам. А чародей Биннесман трудился над своей вильде, существом, подобным женщине с темно-зелеными волосами и кожей того же цвета, только более светлого оттенка. Она лежала на скамье, освещенная парой сальных свечек.

– Ваше величество, – рассудительно возразил Селинор, – если все узнают о том, что случилось, лживые речи моего отца только обретут правдоподобие. Я так и слышу уже, как он ликует: «Ну, я же говорил, что он обманщик. Теперь он заявляет, что „утратил“ силу. Вот ловкач!»

– У вашего отца есть дела посерьезней, чем думать о Габорне, – вмешалась Иом, – ведь в Северном Кроутене появились опустошители. Если они пойдут на юг, в ваше королевство…

– А я не знаю, какая угроза для него страшнее, – сказал Селинор. – Вашего мужа он боится безмерно. И Габорн сейчас стал уязвимым.

– Вы страшитесь призрака, – сказала Иом. – Ваш отец не посмеет выступить против Короля Земли.

Селинор вопросительно взглянул на Габорна, но тот смотрел на чародея. Биннесман наклонился над вильде. В руке у него была веточка с мелкими розовыми цветами и зубчатыми листьями. Ею он и принялся рисовать руны вокруг ноздрей вильде. Та не шевелилась и даже не дышала. От этого становилось не по себе, ибо она казалась мертвой. Ничто живое не может быть столь неподвижным. И тайна, окружавшая вильде, делалась от этого в глазах Габорна еще более непостижимой.

– Селинор прав, – тихо сказал Биннесман, не поднимая глаз. – Его отец – это угроза. Там присутствует магия. Странность галлюцинаций и этот сговор с королем Ловикером наводят на мысль, что Андерс не просто сошел с ума.

– Возможно, я еще смогу привести его в себя, – сказал Селинор.

– Если ваш отец – один из «летящих по ветру», – отвечал Биннесман Селинору, – вы его в себя не приведете. Опасно даже пытаться. Помните, мы сражаемся не с опустошителями и не с людьми, а с невидимыми силами.

– Но благоразумие еще может победить, – с надеждой сказала Иом, – если не у Андерса, то у тех, кого он пытается обмануть. Пусть даже Андерс окончательно сошел с ума, но люди слушают не только его измышления. Ведь Габорн вызвал сегодня мирового червя и прогнал из Карриса опустошителей. Об этом узнают, и все честные люди его поддержат.

– Вы имеете в виду, что честные люди за него умрут, – выпалил Селинор, – а подлецы тем временем окружают его как волки. Но, клянусь, я не допущу, чтобы одним из этих подлецов был мой отец.

– И вы сможете удержать его в одиночку? – вмешалась Эрин.

– Думаю, что да.

– Даже если его придется убить?

– До этого не дойдет, – сказал Селинор.

– Но вы сможете? – настойчиво спросила Эрин. – Или вас придется к этому подталкивать, даже если вам самому будет грозить смерть от его руки?

Селинор коротко взглянул на нее и отвернулся. Светловолосый, стройный, с яркими ореховыми глазами, он походил скорее на ученого или лекаря, нежели на человека, способного на отцеубийство.

Габорн тихо спросил Эрин:

– Зачем вы так? Вы хотите, чтобы он сразился с собственным отцом?

– Нет, если этого можно избежать. Я хочу только, чтобы он понял, на какой риск идет.

– Что ж, поговорите с отцом, – жестко сказал Габорн Селинору. – Передайте ему, что мне хотелось бы начать переговоры о возобновлении прежних отношений. Может быть, тогда он перестанет бояться.

– Хорошо, милорд, – ответил Селинор. – Можно выехать прямо сейчас?

Габорн его так и не избрал и потому не мог определить, грозит ли ему опасность. Но ответ и был очевиден.

– Ночь, и дороги развезло, – сказал король. – Думаю, лучше подождать до утра.

Затем он повернулся к Эрин Коннел и спросил:

– Вы поедете с ним? Опасность для вас я почувствую и попытаюсь предупредить. Но прошу, не надо ни на кого поднимать руку, если, конечно, речь не зайдет о спасении собственной жизни.

– Как скажете, милорд, – отвечала Эрин.

Тут кто-то открыл входную дверь, и в комнату ворвался холодный ветер. На пороге стояло несколько человек. Габорн видел только их силуэты. И решил было, что это вестники из Гередона или от Скалбейна.

– Ваше величество, – сказал один из них скрипучим голосом, – мы – королевские Умы. Пришли к вам с Рассказом о Смерти.

На мгновение воцарилась тишина. Слышался только шорох дождя на улице.

Эрин Коннел встала.

– Милорд, поскольку нам предстоит долгий путь, я позабочусь о лошадях.

Она торопливо вышла из дому, за ней бросился Селинор. Следом удалился и Хроно Габорна, словно вспомнив о каком-то срочном деле.

Иом взглядом спросила Габорна, уйти ли ей тоже. Рассказ о Смерти был предназначен лишь для самых близких людей покойного. Ибо то, о чем думал перед смертью человек, могло не только растрогать, но и.ранить.

– Останься, – сказал Габорн.

У Иом отлегло от сердца. Она не хотела с ним расставаться.

Биннесман же, все еще занятый с зеленой женщиной, попросил:

– Позвольте мне задержаться на секундочку. Защитные руны пишутся древесным соком, и мне надо закончить, пока он не засох.

Для Габорна с его пятью дарами метаболизма «секундочка» Биннесмана растянулась бы надолго. Он сейчас ходил быстрее, чем другие бегали, и речь обычного человека казалась ему медленной и тягучей.

Но завершить работу над вильде было очень важно. Это существо было воином Земли, но не могло сражаться, пока Биннесман его не освободит, не даст ему свободную волю. А для этого вильде нужно было связать защитными рунами и научить сражаться самостоятельно.

– Конечно, оставайтесь, – тихо сказал Габорн. – Вильде нам необходима. Каждое мгновение на счету.

Иом и Габорн встали и взялись за руки.

Умы вошли в дом Большинство из них оказалось стариками. Самым молодым было не менее сорока лет. Все – с коротко остриженными волосами, в скромных коричневых одеяниях, какие носят мастера очага в Доме Разумения.

– Габорн! – воскликнул высокий старик с седою бородой. И Габорн услышал в его голосе любовь, которую питал к нему отец. Этот бывший Посвященный провел, возможно, все двадцать лет жизни Габорна в Голубой Башне, будучи полным идиотом, пока ум его принадлежал королю Ордину.