Черные камни Дайры - Сергей Удалин Страница 13

Но даже самые завзятые ворчуны не могли не признать, пользу эти торопыги приносили огромную. Особенно хорош был их вожак. Росту Бенластир был невысокого, да и силы вовсе не богатырской. Зато ловок, сноровист и хитер. Сразу видно, что воевать ему не впервой и что бродячую жизнь он выбрал не из-за ее беззаботности.

Много лет назад умерла при родах его жена, так и не сумев порадовать мужа первенцем. С тех пор и поселилась в его сердце черная тоска, от которой помогало лишь одно, но безотказное средство — дорога. А так как спокойно путешествовать по Дайре можно только в двух случаях — будучи вооруженным до зубов или в сопровождении надежной охраны, Бенластир, не долго думая, продал свой дом и нанялся охранником к проезжему купцу. Потом ему довелось побывать и матросом на торговом корабле, и приказчиком в лавке, и старателем на золотых приисках, и даже солдатом в наемной армии Клана Алчности.

Однако казарменная жизнь не пришлась ему по душе. Там если чему и учили, так это красиво ходить. В своих странствиях Бенластир научился владеть оружием лучше, чем на военной службе. Но честно заработанным там званием десятника гордился и не забывал при знакомстве добавлять его к своему имени.

Много разных земель повидал десятник, насмотрелся чудных людей и обычаев, не одного врага уложил в честном бою. Больше всего ему понравилось у охотников-горцев в Клане Тревоги. Там никто не спрашивал его, кто таков, откуда и зачем пожаловал. Принимали таким, как он есть, и не пытались учить уму-разуму.

Вероятно, Бенластир совсем перебрался бы к ним, если бы не тянуло его время от времени назад, в родные края. То на сенокос наймется, то в пастухи, то помощником к кузнецу. Вот и призыв на войну застал его в знакомых с детства местах. И он пошел защищать пусть не свой дом, но свою землю, те поля, леса и дороги, по которым он так любил бродить. Пошел если и не с радостью, то с сознанием того, что поступает правильно. Должен же кто-то показать миролюбивым землякам, как нужно сражаться или, на худой конец, хотя бы защищаться от вражеских ударов.

Правда, из этой затеи мало что вышло. Фермеры слушали его внимательно, но мудреную военную науку постигали с большим трудом. Лишь свой небольшой отряд десятник успел кое-чему научить. Так ведь и люди в нем подобрались бывалые, имеющие опыт хотя бы в кулачных поединках. Жаль, что времени на обучение у него оказалось мало. Война не захотела ждать. И теперь, не очень-то доверяя результатам учебы, Бенластир старался успеть повсюду, как будто и в самом деле мог в одиночку решить исход сражения. В конце концов Старейшина Губ не выдержал и попытался образумить беспокойного воина.

— Послушай меня, Бенластир, — сказал он, крепко ухватив пробегавшего мимо десятника за плечо. — Я, конечно, во всей этой войне не шибко разбираюсь. Но скажу тебе по-простому. Если самому и воз на себе везти, и телегой править — или надорвешься, или в канаву угодишь. Остановись, погляди кругом и реши, где твоя помощь нужнее всего. Вот туда и впрягайся. А так бегать — только ветер зря поднимать

— Твоя правда, Старейшина, — улыбнулся в ответ десятник. — Но не могу я долго на одном месте стоять. Отвык за столько лет бродяжничества. Ты уж не серчай, но я по-своему буду делать. Авось не перевернется наша с тобой телега.

И Бенластир побежал дальше. Губ лишь сокрушенно покачал головой. На самом деле особых причин для недовольства у старейшины не было. Бенластир действительно всюду оказывался вовремя. И когда час спустя два дюжих северянина из Клана Злобы, носивших на голове уродливые рогатые шлемы, одолели-таки уставшего вождя, повалили на траву и собирались расправиться с ним, именно десятник подоспел на помощь.

Одного чужака он проткнул мечом, а с другим возникли трудности. Меч Бенластира застрял где-то между ребер поверженного врага. Пришлось отражать удар тяжелой секиры голой рукой. Старейшина в это время тоже не зевал и, не вставая с земли, уложил второго северянина рядом с первым. Губ остался невредим, а вот Бенластир держать в раненой руке меч больше не мог. Но все допытывался, не ранен ли Старейшина и не нужно ли отвести его в лазарет.

— Со мной-то все в порядке, — утирая пот, ответил вождь клана. — А вот тебе, сердечный друг, придется к лекарям прогуляться. И не смей со мной спорить! Я же тебя не на гулянку посылаю, а по делу. Пусть тебе руку подлечат, а ты там пока за порядком последи. Беспокоюсь я за них что-то.

И Старейшина слегка подтолкнул десятника в сторону лазарета. Тому ничего другого не оставалось, кроме как подчиниться.

Вот так и получилось, что когда Старейшина получил от Обуздывающего Тревогу приказ об отступлении, Бенластира рядом с ним не оказалось. А как раз сейчас, принимая трудное решение, Губ хотел бы чувствовать его поддержку.

— Ну, ничего не поделаешь. Сам же его отослал, — чуть слышно вздохнул Старейшина и уже громко обратился к окружившим его бойцам: — Всем отходить за ручей. Старайтесь держаться вместе и обязательно найдите охотников. С ними легче будет пробиваться. Меня не ждите. Со мной остаются только те, у кого нет семьи, кого дома никто не ждет.

И он стал перечислять имена, ни разу не сбившись и ничего не напутав. Набралось человек тридцать, большей частью бойцов из отряда Бенластира. Они молча выходили вперед и становились рядом со Старейшиной.

— Все, — сказал он наконец. — Остальные уходят, и как можно скорее. Синкул, возьми мой посох. Ты знаешь, что с ним делать. А мы попробуем задержать врага. Прощайте, да хранят вас Предки!

Никто не посмел возразить Губу. Да и что тут можно было сказать?! Даже самые упрямцы и тугодумы поняли, что судьба устами Старейшины уже разделила их на тех, кто уходит и будет жить, и других, которые остаются, чтобы ценой своей жизни дать остальным шанс продолжить борьбу. И безжалостное время не позволяет им не то что поспорить, а даже проститься по-человечески. Иначе жертва эта может оказаться напрасной. Не говоря лишних слов, уходящие просто прикладывали к груди сжатые кулаки, а затем раскрывали ладони навстречу остающимся в знак того, что их сердца остаются здесь, на поле боя. И молча, один за другим потянулись в глубь леса. Хотя многим из них легче было бы встретить смерть вместе с соплеменниками, чем терзаться потом мучительными воспоминаниями и угрызениями совести. Но они вынуждены были с тяжелым сердцем выполнять приказ своего вождя.

— И постарайтесь остаться в живых, — прошептал Губ им вслед. — Чтобы потом было из кого выбрать нового Старейшину.

ДЫЛТАРКУТ

Дылтаркут с первого взгляда невзлюбил этот лес. Слишком большой, темный и густой, чтобы обрадовать сердце кочевника. Нельзя сказать, что он ненавидел все деревья без разбора. Иногда они могли даже приносить пользу. Например, Дылтаркут с удовольствием переждал бы полуденный зной в тени какого-нибудь дерева. Желательно стоящего в стороне от других, чтобы никто не мог подобраться к отдыхающему воину незамеченным. Еще он не отказался бы от охапки сухих веток для костра во время ночной стоянки. И конечно же, дерево необходимо при изготовлении стрел. Вот, пожалуй, и все. А в остальном лес казался кочевнику бесполезной и даже опасной ошибкой природы. Даже охотиться он предпочел бы в степи, а уж воевать…