Очевидец - Сергей Чекмаев Страница 13

Утро для нее теперь начиналось с многоцветных огоньков на передней панели, шуршания вентилятора и мельтешения строчек первичной загрузки. А дальше – короткий бег по ссылкам в папке «Избранное» и заветный клик на Суицида. нет.

Если на форуме не обнаруживалось ничего нового, Иринка шла в чат. Там всегда можно переброситься с кем-нибудь парой слов. Да, некоторые участники могли говорить только о своих несчастьях. Иринка и сама была не прочь вывалить первому встречному всё, что висит тяжелым камнем на душе, лишь бы выслушали, потому чужие откровения воспринимала с пониманием. Тем более что многие из ее собеседников пережили такое, о чем и подумать страшно.

Часть сообщений заканчивалась благодарностями Учителю. Авторы в один голос утверждали, что именно он вернул их к жизни, что теперь жуткие и тяжелые дни остались лишь в воспоминаниях и можно идти дальше. Судя по многочисленным намекам, именно Учитель создал Суицида. нет.

Однажды Иринка полночи проболтала с Нюшей, тоже девушкой из таинственного Приюта, которая, узнав невеселую историю с Ярославом и мамой, пообещала, что расскажет всё Учителю, а уж он-то всегда знает, как быть.

Два дня спустя, когда Иринка зашла в чат, за чередой стандартных приветственных сообщений вдруг пришло приглашение в приват.

Там ее ждал Учитель. Он представился Игорем, сказал, что слышал ее историю от Нюши, но все-таки просит пересказать еще раз, в подробностях, если ей, конечно, не тяжело и она может об этом говорить.

Иринка согласилась. Как оказалось, стоит только напрячься, и всё снова вернется – в самых отвратительных подробностях: скрипучий диван перед телевизором, сверкающие линзы Славика, яркое пятно на полоске экспресс-теста… и даже письмо. То самое, которое Иринка стерла с компьютера, надеясь никогда больше его не увидеть. Но память – странная штука, и письмо всплыло перед глазами дословно, до последней точки.

Она с трудом допечатала до конца и разрыдалась. Учитель что-то недоуменно переспрашивал – в окошке чата то и дело всплывали сообщения, потом, видимо, понял, что случилось, и начал ее успокаивать. Изумрудная змейка – его фразы выделялись зеленым – всё росла и росла, перескакивая со строчки на строчку, а Иринка никак не могла разглядеть, что же там написано. Слезы всё еще текли, заливая мир туманным маревом.

Платка под рукой не оказалось, и она вытерла глаза рукавом халата.

Учитель писал:

«…это не повод, чтобы запереться в доме. Ира, ты даже не представляешь, как это всё нелепо. Человек, который не стоит твоего мизинца, оказался подлецом, и теперь ты переживаешь? Брось! Забудь! Выкинь! У тебя всё еще будет, в сто тысяч раз лучше, поверь мне! Всё впереди! Жизнь продолжается!»

Иринка хотела написать, что дело не только в Славике, что есть еще мама, которая не хочет и слышать о внуках, только ругается. И что она, Иринка не знает, как дальше жить, потому что привыкла с мамой советоваться, а теперь приходится идти ей наперекор…

Но Игорь не давал ей вставить ни слова. Он успокаивал, сочувствовал, объяснял. Рассказал, как всё у нее может быть хорошо. Нарисовал картинку «Ира приходит домой с работы, ее встречает маленький сын». Как будто пытался уговорить ее поверить в собственное счастье.

Поначалу на глаза опять навернулись слезы: ну вот, опять никто не хочет ее слышать, только лезут со своими советами! Потом захотелось поверить его словам. А под конец ей стало всё равно. Так же, как раньше. Но когда Учитель предложил ей приехать в Приют, сказав, что «там все свои, тебя поймут» и «вместе легче», она неожиданно согласилась. Записала адрес, поблагодарила и, не дожидаясь ответа, вышла из привата.

Несколько дней она не могла выбраться – замотали институтские дела, сессия все-таки! Которой глубоко наплевать, беременна ты или нет. И лишь к вечеру воскресенья, когда нашлось немного свободного времени, Иринка решила поехать на Грайворонский проезд. Где такой находится, она не знала, пришлось заглянуть в Интернет, изучить карту. Оказалось – далековато, между Рязанским и Волгоградским проспектами. И добираться неудобно – на метро с пересадкой, а потом еще на автобусе.

Иринка торопливо оделась, пока мама, увлеченная очередным сериалом, не успела сообразить, что дочь уходит. Открыла дверь и, не дожидаясь лифта, сбежала вниз по лестнице.

И уже на первом этаже ее догнал мамин крик:

– Куда на ночь глядя?! А ну вернись!

Вопреки всем страхам доехала она меньше чем за час. И дом нашла быстро – серая двухподъездная башня выступала вперед из вереницы близнецов, как часовой на посту. Где-то недалеко ритмично громыхала железная дорога.

Домофонная коробка выломана, и Иринка просто потянула дверь на себя.

И едва не отшатнулась.

Навстречу шагнул бледный парень, высокий, статный, не по сезону одетый в простую кожаную куртку. Иринке даже показалось, что он замерз на улице и зашел в подъезд погреться. Хотя на бомжа никак не тянул.

Заметив ее испуг, он улыбнулся и сделал приглашающий жест:

– Простите, я не хотел вас напугать. Проходите, пожалуйста.

Захотелось гордо повести плечом: мол, тоже мне, нашел пуганых, и пройти мимо самой сексуальной походкой, но неожиданно для себя Иринка спросила:

– Это второй подъезд?

Он кивнул.

– Вы не знаете, Реабилитационный кружок – здесь находится?

Спросила и тут же подумала: да откуда он может знать? Просто гуляка припозднившийся. Или девушку ждет.

Она не заметила, как сразу закаменело его лицо.

– Да, здесь. Двенадцатый этаж.

Иринка двинулась вперед, он посторонился, протянул руку, чтобы галантно открыть перед ней вторую дверь, и случайно коснулся ее пальцев ребром ладони – она как раз стянула перчатки.

Контакт ошеломил обоих.

Едва Иринка ощутила мимолетное тепло его руки, как ее захлестнул странный озноб, словно кто-то уверенный и решительный поворотом рубильника подключил ее к неведомой сети. А незнакомец наоборот вздрогнул, сгорбился под неведомой тяжестью, но не отшатнулся. Сильно толкнул дверь и внезапно осипшим голосом сказал:

– Прошу.

Иринка вошла в дом и сразу же обернулась, чтобы посмотреть на него. Но внешняя дверь уже закрылась, клацнув металлом о металл, оставила за порогом зимнюю ночь и звуки улицы.

И потому девушка не видела, как, выскочив из подъезда, он помчался вдоль дома, на бегу нажимая кнопки мобильного телефона.

Пока лифт полз вверх, Иринка пыталась снова и снова представить, как выглядел странный незнакомец. Больше всего запомнились его глаза – одновременно цепкие и добрые. Пришлось даже себя одернуть:

«Хватит, подруга! Ты на зенки уже один раз купилась. Нечего на те же грабли второй раз наступать».

А человек, занимавший сейчас ее мысли, как раз дозвонился:

– Артем, это я.