Лицо войны - Алексей Бобл Страница 13

Гулко бухнули скорострельные пушки на манипуляторе – в небе вспыхнула и рухнула на землю первая вертушка. Я плавно повел джойстиком вслед за другой. «Ка-50» начал уклоняться от трасс, но не хватило скорости. Мои снаряды отсекли ему хвост, и вертолет, закрутившись в небе волчком, упал близ взлетной полосы, подсветив ее вспышкой взрыва.

Ну все, теперь поехали.

Я расправил плечи, дернул вверх торчащую из-под сиденья гашетку. Барабанной дробью отозвались сработавшие по периметру колпака вышибные заряды. Сам колпак улетел вверх, кресло рванулось вперед, из глаз брызнули слезы. Миг – и за спиной с ревом включились пороховые движки катапульты. Я стремительно летел прямо на конвертоплан, с ужасом понимая, что наши курсы вот-вот пересекутся, если тот не приостановит свой взлет.

Скажем так, мне повезло с тем, что мех-босс стоял наклонно к земле, поэтому катапульта выбросила меня по настильной траектории, как когда-то оператора в Басре. Но сейчас, когда спас группу от гибели, я сам же мог ее и угробить, угодив конвертоплану в правое крыло, на краю которого гудел двигатель и бешено вращался винт.

Движок за спиной смолк так же неожиданно, как и завелся. До ушей донесся слабый хлопок. Я не успел сообразить, что это сработал тормозной-посадочный парашют, тело бросило вперед, ремни впились в плечи, ноги колыхнулись в пустоте, ища опору.

А ведь пристегнись целиком, я бы потерял время, выбираясь из кресла. Рванув замок на груди, освободился от ремней и спрыгнул на землю. Побежал изо всех сил к взлетной полосе. Рампа у конвертоплана была по-прежнему открыта, на краю стояли Жебровски с Вулом: первый держал снайпера за плечо, второй, присев, тянул в мою сторону руку. Я на ходу ухватился за раскрытую ладонь.

Рывок. Удар головой, плечом, коленями по рампе. Дьявол! Да сколько ж можно? Снова рывок. Меня втащили в отсек.

– Парни, – выдохнул я, – как же рад вас видеть.

Вул показал кому-то большой палец. Я поднял голову – наблюдавший за нами из глубины отсека Кэп кивнул и крикнул:

– Не спать, Дэни, у нас много дел!

Он отвернулся и принялся крутить какие-то рукояти у незнакомого на первый взгляд агрегата – над плечом у Кэпа вверх торчала продолговатая корзина из железных прутьев, окрашенных в желтый цвет. Я потер ушибленный локоть – Гомез и пилот, должно быть, в кабине. Пак с Чухраем и Счастливчиком Тедди, пристегнутые фалами к карабинам, скользящим под потолком по тросам, возились с дверцами шкафов, смонтированных вдоль борта в передней части отсека. Там же, немного дальше, на откидном сиденье за операторским пультом разместился Франц, под ногами у него лежал Маллоун. Интересно, жив старик?

У всех бойцов без исключения вместо шлемов на голове были наушники.

Пол сильно накренился, я взмахнул руками. Вул, схватившийся за грузовую сетку, принайтованную к борту, не дал мне упасть. Судя по ощущениям, конвертоплан быстро набирал высоту и совершал разворот.

– Живо ко мне! – рявкнул Кэп, перекрывая шум двигателей. – Жебровски, подносишь снаряды! Вул – заряжающий! Дэни, – он указал на пульт, – смени Франца, пусть он займется Маллоуном!

Все пришли в движение. Я пробрался в переднюю часть отсека и понял, чем занимался Кэп, почему велел Жебровски подносить снаряды. Агрегатом оказалась казенная часть стопятимиллиметровой безоткатной гаубицы. Чухрай с Паком проверяли в шкафах пятизарядные кассеты для скорострельных пушек, расположенных с противоположной стороны. Да у нас не просто конвертоплан, у нас самая настоящая летающая крепость, ударный самолет поддержки наземных сил! К тому же, если я правильно разглядел на подлете с катапульты, конвертоплан имел особую конструкцию днища и при необходимости мог садиться на воду.

Ну, теперь наш ход. Я принял у Франца наушники – честно говоря, он бы с трудом разобрался с аппаратурой корректировщика огня. По выражению на его лице было видно, что рад такой замене. Поправил гарнитуру и услышал голос Гомез:

– Мы над главной улицей базы. Делаем заход на парк боевых машин, давим из всех стволов мех-боссов и штурмовиков. Затем разворот, имитируем атаку, зависаем над штабом и высаживаем десант.

– Добро, – отозвался Кэп.

Я склонился над пультом, быстро считывая информацию с мониторов, вводя приоритетные цели. Запищала бортовая РЛС, уловившая сигнал наведенного на нас по лучу комплекса ПВО. Трелью хлопков под днищем отозвались выпущенные пилотом тепловые ловушки. Следом за бортом громыхнули два взрыва, конвертоплан ощутимо тряхнуло ударной волной, но мы по-прежнему находились в воздухе, машина слушалась рулей. Выпущенные в нас ракеты прошли мимо.

– Огонь, Кэп, – скомандовал я, когда перекрестие прицела гаубицы легло на силуэт мех-босса.

– Выстрел! – отозвался Биррат.

За спиной громыхнуло, зазвенела в корзине выброшенная из ствола гильза.

– Пак, Чухрай – огонь! – приказал я, переключаясь на другой монитор.

Застрекотали снаряжаемые кассетами пушки, сминая пехоту возле казарм.

– Денис, это ты за пультом? – поинтересовалась Гомез и, не дожидаясь ответа, велела: – Перенеси огонь на главную улицу. Немедленно!

Я с трудом подавил желание дать еще залп по пустырю, где до сих пор сражались освобожденные нами пленные. Перенастроил прицелы орудий и подал команду стрелкам.

От грохота зазвучавшей в отсеке канонады не помогали даже наушники. В голове звенело, кислый запах пороха щекотал ноздри. Мы прошлись над базой, сея огонь, смерть и разрушение. Сделали разворот и начали имитировать новый заход.

– Открываю рампу, – едва расслышал я голос Гомез.

Конвертоплан завис над штабом – до крыши было не больше трех человеческих ростов. Сейчас мы классная мишень. Вновь запищала РЛС, предупреждая о ракетной атаке. На этот раз бортовой компьютер засек комплекс ПВО на пару мгновений раньше, и Кэп всадил в него фугас по моей команде.

– Жебровски, грузи кассеты в пушки! – приказал Кэп.

Я оглянулся на миг. Пак, Чухрай и Счастливчик устремились в рампу, придерживая фалы, скользившие по тросам под потолком. Вул заряжал гаубицу, Франц, перебинтовавший Маллоуна, поднялся с сиденья и, морщась от боли в ноге, похромал к Кэпу.

Видимо, план действий группы был согласован заранее. Просто его слегка изменили, когда я появился на борту.

– Не отвлекайся, Денис! – Гомез словно видела меня.

Возможно, так и было, в кабине пилотов могли находиться камеры, транслирующие картинку из отсека. Я вновь склонился над пультом, наводя стволы на цели. Сердце бухало в груди, секунды стали длиннее, впереди было самое сложное: ждать. Верить и ждать возвращения бойцов, высадившихся на крышу штаба. И конечно, надеяться, что вернутся они вместе с Кларком.

Мы отгрузили по целям вокруг еще полтора десятка снарядов из гаубицы и примерно столько же кассет из скорострельных пушек, когда Гомез сообщила:

– Набираем высоту. Огонь из всех стволов!