Инструктор ОМСБОН - Михаил Гуткин Страница 13

До комиссара дошло, а особист и военюрист оказались в полных непонятках. Пришлось дополнительно пояснить:

– Когда вы пускаете снаряд по ходу самолета, скорости самолета и снаряда просто складываются, снаряд летит по направлению движения самолета, и стабилизаторы это направление поддерживают. Поэтому стрелять вперед эрэсами можно без проблем. А когда вы пускаете снаряд против хода самолета, то скорости вычитаются, и, пока скорость реактивной струи мала, снаряд летит против нормального направления своего полета. В это время стабилизаторы при всем желании ничего не могут поделать, и, куда полетит снаряд, никто не знает.

– Товарищи члены военного трибунала, – заговорил комиссар. – Все это очень неожиданно, но я полностью согласен с товарищем лейтенантом госбезопасности. Вот только в протоколе нам обязательно нужно отразить это разъяснение, так как в других авиачастях тоже могут предпринимать подобные рационализации.

Военюрист несколько секунд подумал и согласился. Особист, понятное дело, не возражал. Снова подозвали Шостака. Военюрист встал и скучным голосом зачитал, что трибунал 13-й БАД в составе таких-то и таких-то, в присутствии порученца командующего фронтом такой-то, рассмотрел дело подполковника Шостака и не нашел в его действиях состава преступления. В связи с чем подполковник Шостак полностью оправдан и может приступить к выполнению своих служебных обязанностей. Трибунал также рекомендует временно прекратить установку на бомбардировщики Пе-2 направляющих для реактивных снарядов РС-82 для защиты хвостовой части самолета.

Шостак радостно вскинулся, но потом вдруг побледнел и упал. Я подскочила и послушала пульс. Слава богу, пульс был, хотя и слабый. Вспомнила про активные точки на руке и провела небольшой массаж. Через пару секунд лицо подполковника порозовело, и он зашевелился.

– Ну вот, – раздался за моей спиной голос комиссара, – его оправдали, а он тут же, как гимназистка, в обморок падает. Скажи вот спасибо лейтенанту. Это она тебя оправдала.

– Никак нет, товарищ комиссар. Это не я, а сэр Исаак Ньютон.

– Вы вовремя об этом законе вспомнили. Жаль только, что те рационализаторы, которые предложили эту идею с эрэсами, про этот закон не знали или забыли.

– Знаете, товарищ комиссар, мне вот тут пришла в голову мысль, что за незнание некоторых основополагающих законов природы тоже неплохо было бы отдавать кое-кого под трибунал.

– Вы слишком уж строги, товарищ лейтенант. Так вы нас совсем без командиров оставите. Но в данном случае товарищу Шостаку здорово повезло.

– Так точно, товарищ комиссар. Повезло. Большое спасибо вам, товарищ лейтенант госбезопасности. – Это уже Шостак включился.

– Большое пожалуйста, товарищ подполковник. Вот только что мне делать с приказом товарища Жукова? Он ведь распорядился доставить вас к нему вместе с резолюцией трибунала. Товарищ Жуков сказал, что будет лично утверждать это решение. Так что пойду звонить и испрашивать новые указания.

Шостак с комиссаром пошли по своим делам, а я двинулась в штаб дивизии. Там я снова связалась с товарищем Жуковым и доложила, что трибунал Шостака полностью оправдал. Товарищ Жуков заинтересовался моим участием в таком решении. Я ответила, что да, участвовала, но для принятия оправдательного решения использовала не авторитет комфронта, а авторитет Исаака Ньютона. Вот тут Жуков даже закашлялся. Потом понял, что лучше выяснить это при личной беседе, и велел, прихватив протокол, срочно ехать в штаб, тем более что в конце дня уже намечено перебазирование штаба в окрестности Могилева. Шостака разрешил не привозить.

К обеду наша команда благополучно вернулась в штаб фронта, причем в одном из направлявшихся на переформирование полков мне удалось прихватить несколько кусков слегка порванной маскировочной сетки. Леша их соединит, и мы сможем в случае чего маскировать наш автомобиль. По прибытии ребят я отправила отдыхать, а сама, как водится, пошла докладывать. Но товарищ Жуков проводил какое-то важное совещание, в присутствии на котором порученцев никакой необходимости пока не было. Это меня порадовало, так как появилось время для составления отчета. Надо же как! Меньше чем за три месяца составление отчетов вошло у меня в привычку, которая, как известно, вторая натура. Мне вдруг пришла в голову парадоксальная мысль, что если так пойдет и дальше, то скоро я даже после встречи с Васей на следующее утро первым делом побегу писать отчет. Какая только чушь не лезет в голову! А впрочем, хотя и чушь, но можно будет при случае приколоться. Напишу подробный отчет о том, как я провела предыдущий вечер, и вручу своему начальнику, то есть Васе. Интересно, как он отреагирует. Размышляя на подобные темы, я тем не менее всего за час справилась с отчетом, сдала его в особый отдел и снова пошла на ковер к начальству. Посмотрев на мою довольную физиономию, Жуков заподозрил неладное и задал традиционный для меня вопрос:

– Так. Кажется, и во время ночной поездки у вас что-то произошло? Доложите.

Я поняла, что о ночных диверсантах ему еще не сообщили, а может быть, и не должны были. В конце концов, не будут же командующему целым фронтом докладывать о каждом чихе во вверенных ему войсках. Но если ему это интересно, то пожалуйста.

– Когда полк находился на марше, товарищ генерал армии, к нему пытались присоединиться немецкие диверсанты, с целью помешать выполнению боевого задания. Диверсанты были выявлены и частично захвачены, а частично уничтожены.

– Какое конкретно участие в этом приняли лично вы?

– Я случайно установила, что имеем дело с диверсантами, и тут же доложила об этом командиру полка и начальнику его особого отдела. А они уже организовали задержание и уничтожение диверсантов.

– Хорошо, что сама не полезла их задерживать, а то у тебя бы и на это ума хватило, – проворчал Жуков.

Я при этом подумала, что если бы он расспросил меня о деталях, то его тон был бы далеко не таким мирным. Наверное, у нас с Жуковым установилась какая-то телепатическая связь, потому что он вдруг, кинув на меня подозрительный взгляд, продолжил:

– Уверен, что ты и в этом случае подставляла свою голову, но не хочу вникать в детали, чтобы не портить себе нервы. Теперь доложи о трибунале.

Я рассказала о том, как проходило заседание. Шостак был практически не виноват (разве что сам должен был сообразить, что PC в самом начале могут полететь хвостом вперед). Жуков, выслушав все это, только покачал головой. Потом уточнил, что материалы с рекомендациями буду разосланы по всем авиачастям, и, наконец, отпустил меня с миром.

Я моментально выскочила из кабинета и первым делом разыскала Серафимова. С гордостью вручила ему пару цейссовских биноклей, предупредив, правда, о строгом их учете, чтобы не возникли ненужные подозрения. Нужно было видеть лицо Серафимова, когда он буквально трясущимися руками брал эти бинокли. К сожалению, я к этому моменту еще не придумала, что бы такое слупить взамен. Пристроив бинокли, воспользовалась тем, что появилась малая толика свободного времени и стала прикидывать варианты дальнейшего развития событий. Ну не нравится мне, когда события ведут меня, а не наоборот.