Схимники. Четвертое поколение - Сергей Дорош Страница 13

У меня был шанс ошибиться. Тогда карманник скрылся бы, и вряд ли я сумел бы вновь на него выйти. Но на небольшом перекрестке он вылетел прямо на меня. Остановился. В глазах его мелькнуло легкое замешательство. Для себя он, наверно, списал все на случайность и мгновенно свернул в переулок. Я опять повторил свой маневр, на сей раз гораздо легче вычислив место новой встречи. Бревенчатые стены домов теснились словно ратники – плечом к плечу. Почти незаметный со стороны проход вывел меня на широкую улицу. Ни один вор не рискнул бы податься сюда. Парень рассчитывал, что большинство преследователей будет думать именно так.

Он шел спокойно, не привлекая к себе внимания ненужной суетой. Посмотреть со стороны – обычный подросток, идущий по своим делам. Я пристроился сзади, отставая от него шагов на пять, привычно миновав его поле зрения. Казалось, погоня окончена, но на ближайшем повороте он все-таки меня заметил. Карманник не смог скрыть своего смятения, быстро переходящего в ужас.

Недавно прошел дождь, превратив немощеную улицу в подобие болота. Паренек рванулся в сторону, поскользнувшись и чуть не брякнувшись в лужу. Чудом удержал равновесие, не сбавляя скорости бега. Он устал. Он начал паниковать. И когда в узкой подворотне я вышел наперерез ему, я увидел в глазах его обреченность. Вора можно было понять. Со стороны я не производил впечатления человека, искушенного в жизни городских низов. Он испробовал все, в том числе приемы и пути, призванные сбить со следа опытных городских стражников, набиравшихся, по большому счету, из бывших воров и грабителей. Все это не дало никакого результата. Впрочем, у него вполне могли остаться еще пути отступления, он развернулся, но лишь для того, чтобы заметить, что другой конец подворотни уже перекрыт.

Трое лоботрясов лет восемнадцати поджидали его с ехидными усмешками. На поясе у каждого висел нож, а в руках были короткие дубинки. Паренек заметался, не в силах определить, кого из нас он боится больше. С одной стороны, я был один, а их трое. Но с другой – я довольно легко его выследил, и воришка не представлял, чего еще от меня ожидать, а те, кто поджидал его, были старыми знакомыми. Видимо, это перевесило, и он обреченно, на деревянных ногах поплелся к ним.

– Эй, малый, как жизнь? – Один из троих сплюнул ему под ноги.

– До сих пор было нормально, Лют, – тяжело вздохнул подросток.

– До нас тут слушок добрался, что ты на рынке какого-то заезжего обчистил. Это он? – Юноша кивнул на меня.

– Он, – согласился карманник.

– Убого выглядит. – На меня парни внимания не обращали, словно я был пустым местом.

Лишь у одного во взгляде появилось удивление, когда я не поспешил уйти, а двинулся к ним. Такое поведение оказалось им в новинку. Городская стража здесь не появлялась. Любой чужак, зашедший на их территорию, считался вполне законной добычей грабителей. Конечно, взять с меня можно немного, в этом их вожак был прав, но в маленьком городке и развлечений мало. Никто не упустит случая поучить наглого заброду уму-разуму с помощью тех же дубинок.

– Ты зашел в наши владения, малый. – Предводитель все так же не обращал на меня внимания. – Значит, надо делиться.

– Лют, одна монета на четверых не очень делится, – попытался поспорить парнишка и тут же был наказан. Дубинка одного из местных заправил врезалась в его живот, бросая тщедушное тело на землю, прямо в лужу. – Лют, я отдам потом, – просипел подросток, даже не пытаясь подняться. – У меня сейчас в карманах ветер гуляет. Я три дня ничего не ел.

– Неудачное время? – Тот, кого он назвал Лютом, присел на корточки и сочувственно закивал. – Бывает такое, знаю. Только когда тебе улов попрет, ты же про нас и не вспомнишь. Не люблю давать в долг, малый. Выкладывай монету, у нас есть чем дать сдачи.

Я подошел уже совсем близко, и один из грабителей шагнул навстречу, преграждая мне путь.

– А тебе чего надо, дядя? – довольно осклабился он. – Шел бы отсюда, пока мы на тебя внимания не обращаем.

– Шел бы. – Я развел руками. – Да вы тут без меня делите мою последнюю монету.

– И у тебя неудачное время? – Лют перевел взгляд на меня. – Что же мне сегодня так везет на нищих оборванцев?

Теперь внимание всех троих было приковано ко мне. Дубинки красноречиво покачивались в руках. Пора.

– Ну же, ребята. – Они не заметили, как изменился тембр моего голоса, интонации. – Всем сейчас трудно. Но это не повод быть столь негостеприимными. Я-то по вашим лицам вижу, что вы не голодаете. А как же мне, одному, в чужом городе, без денег?

– Да, нехорошо выходит. – Лют даже покраснел от стыда. Остальные стояли молча, потупив взгляды. – Малый, отдал бы человеку его деньги. Что же мы, изверги – последнее отбирать.

Он замахнулся ногой, чтобы подкрепить свои слова крепким пинком в живот.

– Стой! – Мой приказ заставил Люта замереть.

Одно это слово, произнесенное с правильной интонацией, ударило уже не по остаткам совести – оно вызвало беспричинный страх. Двое других даже отпрянули назад, но я уже вернулся к прежнему тону:

– Стоит ли его бить? Взгляни, смотреть ведь не на что, кожа да кости. Еще пришибешь ненароком. Зачем тебе вешать его смерть на себя? Идите, ребята. Я вижу, вы люди серьезные, важных дел у вас и так хватает. Мы уж сами как-нибудь договоримся.

Лют полез в карман.

– У нас тут серебришка немного осталось, – смущенно произнес он. – Может, возьмешь? А то мы действительно… Ну не знаю, нехорошо как-то все выходит.

– Спасибо, Лют, не надо, – отказался я. – Просто идите, оставьте нас, мы сами все решим.

– Ну хорошо, – вожак кивнул с пониманием. – Ты, ежели помощь нужна будет, приходи, – добавил он напоследок. – Мы же не изверги какие, понимаем, что к чему.

Они ушли, словно их и не было. Я присел над карманником. Щуплый парнишка лежал в луже, скорчившись, подтянув колени к груди.

– Вставай, – тихо сказал я.

Он съежился, ожидая нового удара.

На миг мне стало его жалко. Вся его жизнь была передо мной, словно на ладони. Жизнь затравленного одиночки. Он не знал ничего, кроме человеческой жестокости, а если и знал когда-то, давно забыл. На каждого он смотрел, как на врага.

– Раз уж ты из нас двоих самый богатый, тебе и платить за угощение.

– Какое угощение? – Он поднял голову и посмотрел на меня. Злобы в его взгляде хватило бы на десяток человек.

– Обычное, – ответил я, не меняя тона.

– Чего тебе от меня надо, дядя? – Он встал, держась за живот. Сейчас ему было больно. Подручные Люта не церемонились – удар, доставшийся подростку, свалил бы и взрослого мужчину.

Я протянул к нему руку, но он отпрянул, словно зверек.

– Не дергайся, – сказал я.

Он нахмурился, но, когда я вновь попробовал прикоснуться к нему, уже не пытался отстраниться. Привычно быстро я нашел несколько точек на его теле, несильно надавил. Парнишка убрал руку с живота.