Иная вера - Влад Вегашин Страница 13

– Вениамина Андреича я помню хорошо, такой душевный был мужчина… У меня здесь дочка раньше жила, пока жива была… Плохая это квартира, сколько народу уже перемерло из тех, кто тут жил! Но я счастливая, меня приметы не берут, так что я и не боюсь. Так вот, это вообще комната мужа моего, тоже покойного уже нынче. Когда он помер-то, сюда дочка переехала, совсем ей невмоготу было со мной жить – да и, положа руку на сердце, мне с ней тоже не сахарно было. Настенькой звали дочку мою. Так вот, я когда Настю навещала по первому времени – потом-то она меня быстро отвадила – так вот, я ее навещала и тогда же с Вениамином Андреевичем познакомилась. Хороший был человек, очень хороший, мало сейчас таких, если вообще остались. Время нынче злое, безжалостное, и люди такие же – вон, Настю-то мою убили, на наркотики подсадили и убили… О чем я? А, ну да, Вениамин Андреич. Он хороший человек был – всегда вежливый такой, небогатый, но аккуратный – не поверите, ни разу его небритым не видела или чтобы в рубашке мятой… И добрый, да. Настьку подкармливал, когда совсем с деньгами у нас плохо было, о кошке ее заботился – девка-то дура еще была, в голове ветер один – и то забывала животину кормить, то просто корм не покупала… Так вот, Вениамин Андреич кормил. Его небось и убили-то за то, что добрый был…

– Его убили?

– Ага… Прямо лопатой в грудь ударили, едва не пополам тело разрубили! Полиция, как всегда – ни бе ни ме, ни кукареку, ничего не знают, подозреваемых у них нет, улик у них недостаточно… У нас-то тут думают – Вениамина Андреича сынок его приемный укокошил… ах, вы же не знаете, наверное! Вениамин Андреич парня подобрал, из трущоб! Наркомана и бандита, может, даже убийцу… хотя я точно не знаю, конечно. Я, если честно, вообще не думаю, что это он Вениамина Андреича того… убил. Вениамин Андреич был человек, конечно, хороший и добрый, но еще и умный, он подонка не стал бы к себе брать. Но все думают, что это он. Хотя полиция отпустила.

– Так он сейчас здесь живет? – вклинился юноша в непрерывный словесный поток.

– Нет, что вы! После похорон Вениамина Андреича времени совсем немного прошло, как заявилась какая-то родственница его, дальняя. Та еще дамочка, я вам скажу. Ну и выселила мальчишку. Уж не знаю, как – он-то, по идее, должен считаться более близким родственником…

– И где он сейчас, вы не знаете?

– Понятия не имею… В общежитии, наверное, он вроде как в институте учился.

– Логично, – улыбнулся испанец. – Что ж, спасибо вам большое!

Следующим пунктом в маршруте уже точно не туриста было главное здание Высшего института Петербурга. Просторный холл, нелепо выглядящие на фоне колонн и лепнины голоэкраны, безразличная охрана, пропустившая гостя сразу после предъявления испанского паспорта. Ожидание конца пары у психологического факультета, судорожный поиск знакомого лица – судорожный и безрезультатный. Когда третьекурсники ушли, испанец спрыгнул с подоконника и направился в деканат. В конце концов, мало ли что могло произойти? Пропустил год по семейным или рабочим обстоятельствам, перевелся на другой факультет или просто учится в другой группе…

– Здравствуйте! Подскажите, пожалуйста, где я могу найти декана факультета психологии?

– Третий этаж, триста первый кабинет. – Секретарь даже не оторвала взгляда от экрана.

– Спасибо, – в пустоту сказал гость и отправился на третий этаж.

«Галина Викторовна Артемьева, декан факультета психологии»

Испанец осторожно постучался.

– Войдите, – донесся усталый ответ.

Галина Викторовна оказалась седовласой дамой «далеко за шестьдесят», одетой небогато, но со вкусом, из украшений на ней была только тонкая серебряная цепочка с кулоном. Держалась декан с поистине королевским достоинством.

– Присаживайтесь, молодой человек, – она указала визитеру на стул напротив. – Я вас слушаю.

– Здравствуйте, – пробормотал юноша, искренне жалея, что не догадался купить цветы, прежде чем идти сюда. Не для того, чтобы расположить Галину Викторовну к себе, а просто… ну, просто! – Я ищу одного человека, мы потеряли контакт несколько лет назад. Он учится – или учился – на вашем факультете, сейчас должен был оканчивать третий курс. Его зовут Станислав Ветровский.

Дама помрачнела. Смерила гостя тяжелым взглядом.

– А в каких отношениях вы были со Стасом?

– Он мой друг… по крайней мере, был моим другом до того, как мы потерялись.

– А когда вы потерялись?

– Около двух лет назад. Семейные обстоятельства…

Галина Викторовна задумчиво посмотрела на собеседника, словно бы прикидывая, стоит ли ему доверять. Помолчала немного, взглянула в глаза юноши, вздохнула.

– Стас уже год как не учится в этом институте. Я дам вам визитную карточку его друга, поговорите с ним – возможно, он что-нибудь вам расскажет.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил испанец. На душе было тяжело – от всей этой конспирации веяло чем-то нехорошим.

Сунув простенькую сине-белую визитку в карман, он попрощался и покинул здание.

На карточке значилось: «Государственное образовательно-воспитательное учреждение «Детский дом» № 3. А.Н. Гонорин, заведующий учебной частью», адрес и номер мобила. Детский дом номер три… Стас, помнится, работал там со своим Орденом.

Фамилия завуча казалась странно и смутно знакомой и ничего неприятного с ней связано не было. Юноша решил рискнуть.

От ворот, ведущих на территорию института, до детского дома было от силы десять минут быстрым шагом.

– Здравствуйте, – сказал он охраннику – которому по счету за сегодняшний день. – Мне нужно встретиться с вашим завучем.

– Покажите документы, пожалуйста.

– Вот.

– Испанский гражданин? Подождите секунду.

Он связался с кем-то, коротко и быстро переговорил – испанец не расслышал ни слова, а потом, улыбнувшись, кивнул гостю.

– Проходите, пожалуйста, вас ждут. Первый этаж, из холла налево, дверь в торце коридора.

– Благодарю, – ответил несколько удивленный резким изменением отношения охранника юноша.

Пересек небольшой, но ухоженный двор, поднялся по ступенькам, чуть помедлил в холле, быстро прошел по коридору и замер перед дверью, на которой красовалась табличка: «Завуч: Алик Николаевич Гонорин».

Алик??? Ну конечно же!

Пытаясь унять бешено заколотившееся сердце, испанец глубоко вдохнул и постучал.

– Открыто, входите!

Алик сидел в кресле у большого стола, заваленного бумагами. Он очень, очень изменился за эти два года – сильно похудел, обзавелся недлинной растительностью на лице, раньше вечно разлохмаченное подобие прически сейчас аккуратно приглажено. Костюм остался джинсовым, но куда более строгого покроя, а кроссовки сменились туфлями.

– Здравствуй, Алькано. Вот уж не ждал тебя когда-нибудь еще встретить, – негромко сказал Алик, улыбаясь. – Где ты пропадал все это время?