Вспомни меня. Книга 1 - Виктория Мальцева Страница 13

Парни не возвращаются в этот день. Только на следующий, ближе к вечеру. За это время я успеваю обдумать очень многое и о многом пожалеть. Когда их фигуры появляются в поле моего зрения на фоне возгласов и даже вскриков остальных членов нашего коллектива, сердце готово выпрыгнуть от счастья и у меня.

Кроме того, что все четверо всё-таки вернулись живыми и относительно здоровыми, в нашем мире случается новый поворот – рюкзаки. На каждом из парней по пять, то есть, всего двадцать – столько же сколько и нас. Радость встречи очень скоро превращается во всеобщую истерию – каким бы ни было содержание сумок, жизнь каждого из нас преобразится.

Все четверо выглядят уставшими и измотанными. И грязными. От них разит потом так, что у меня слезятся глаза. Но и сквозь эти слёзы мне, наконец, видно, почему все в нашей группе так заворожены единственным её участником.

Всё вокруг меняется с его появлением. Вечер становится теплее, костёр ярче, люди улыбчивее, лес уютнее. Словно в давно пустующем доме вдруг загорелся очаг. Или же огонь в нём разжёг необычный человек: всего лишь вошёл в дверь, но от ударной волны его энергии холодные угли вдруг вспыхнули пламенем. В эти дни я поняла, что будь он в лагере, первым, к кому я побежала бы за помощью, когда Цыплёнку стало плохо, был бы он. Но его не было.

– Ну, как дела? – обдаёт он нас улыбкой.

Вернее, Цыпу обдаёт, а нам – мне, Рыжей и Умнику – достаётся то, что от неё отразилось. Он смотрит на неё не так, как на остальных. Совсем не тем взглядом, каким регулярно «обследует» членов нашего коллектива – ровно три секунды на каждого. Он смотрит на неё долго, мягко и улыбается не только ртом, но и глазами. Они становятся такими… притягательными, когда он щурится.

Цыпа тоже ему улыбается. Причём так… что я даже начинаю подозревать, а не влюбилась ли она? Я бы не удивилась. Он и близко не мачо, но, когда рядом с тобой вдруг возникают эти плечи, руки, вся эта высота его роста, как бы ты не заставляла себя быть бдительной и недоверчивой, чувство безопасности рождается и неумолимо растёт само собой. Рядом с ним спокойно. В нём, вне его и вокруг него живёт уверенность.

Леннон тоже высокий. У него также широкие плечи и крепкие руки, но… мужественность – это ведь не только о телосложении? Есть что-то ещё… неосязаемое, но куда более мощное, определяющее. И это ощущают все: и девочки, и мальчики.

– Просто супер! – пытается перетянуть на себя часть его внимания Рыжая.

Но он даже не смотрит на неё. И на меня тоже не смотрит, но, не глядя, подошёл так близко, что я ощущаю щекой тепло, исходящее от его плеча, обтянутого влажной и серой от пыли футболкой. От запаха его пота у меня начинает кружиться голова. Но не в том направлении, в каком она кружится от ароматов всех других немытых людей в этой деревне. В противоположном.

– Вы ели? – спрашивает он у единственного интересующего его человека.

Она тупит взгляд и перестаёт улыбаться. Остальные тоже не решаются выдавать подробности происшествия.

– Что случилось? – теряет он терпение.

– Ели. Но кое-кто едва не отдал богу душу, – докладывает Рыжая.

– Кто? – тихо уточняет он и, наконец, впервые одаривает Рыжую своим вниманием.

Та не теряется:

– Она, – кивает на Цыпу.

Я начинаю уважать Рыжую. Эта, похоже, самая бесстрашная тут из всех.

– Она, – теперь кивает на меня, – накормила её орехами. И мы тут едва не стали свидетелями быстрой смерти от анафилактического шока.

Он разворачивается ко мне всем телом. Впервые с тех пор, как вернулся, его глаза смотрят на меня. И моя шея втягивается в плечи автоматически, то есть абсолютно против моей воли. Ему даже говорить ничего не нужно – всё в его взгляде.