Именем Анны. Возврата не будет - Татьяна Губоний Страница 13

Оставив Татьяну хлопотать по хозяйству, мужчины вышли во двор. Ещё не стемнело, только непонятно откуда взявшийся ветер шумел в кронах берёз и прибрежных кустов. Да, пожалуй, в толстовке жарко не будет.

Егор перемахнул через мостки и пошёл сквозь поросль к пикапу болотной расцветки:

– Что может быть лучше карбюраторной «Нивы» на тридцать вторых колёсах!

– Без гидроусилителя? – удивлённо спросил Лент и осёкся. Он не хотел, чтобы Егор причислил его к заморским неженкам. Тем более что в силу возраста – а Лент стоял у самых истоков отечественного машиностроения, – техникой ему доводилось управлять самой разнообразной. И легковой и сельскохозяйственной. Только танки и бронетранспортёры обошли его стороной.

Но лесничий воспринял вопрос Лента правильно, как комплимент.

– Ага. Никаких модификаций. Разве что передний подшипник усиленный, но это не я, такую взял.

Площадка вокруг была наезженной. В нескольких шагах недавно парковалась Дуся, а прямо под носом у хозяйского ВАЗа просвечивала землёй развороченная трава – чёрные островки ещё хранили следы резины, то есть здесь был ещё один автомобиль?

– Это Илья Айгуль на ужин привозил. Никакого уважения к природе. Не люблю городских.

Надо же, а ведь Лент только сейчас думал, что погорячился, поставив на художника – из местного Ильи мог выйти более надёжный помощник. А тот и не местный вовсе, оказывается!

– Москвич, – подтвердил Егор, без труда поняв его мысли. – Он у нас недавно. Года три. Горе у него, семью потерял, Айа часто берёт безысходных, у неё талант, вот и едут к ней со всей России. Уезжают подлатанными обычно, а этот остался.

Лент промолчал, о такой «специализации» старой Айи он не знал. В клане её уважали, но, в основном, за другое: за умение наводить мосты с коричневыми.

– И это тоже.

Лент хмыкнул. В принципе с Егором можно было и вовсе не разговаривать. Даже на мыслеформе. Конечно, Ленту ничего не стоило закрыться, но делать этого не хотелось. У него никогда не было друзей среди тёмных, если не считать его прекрасных дам: жены, кормилицы, Савилы и Розы. Остальные его обычно сторонились – шутка ли, глава зелёного клана! А сейчас и вовсе боялись – караул, двуцветный ведьмак! Так что Егору он был благодарен. Хотя бы за эту имитацию взаимопонимания. Да и за возможность поболтать на равных про вал, крестовину и амортизаторы.

– Айа – необычная ведьма, – добавил леший, с явным усилием выкручивая руль. – Лес её любит. Я глазам не поверил, когда к ней дух дерева вышел. Слышал о таких?

Слышал, конечно. Кто же о мавках не слышал? Только видеть не доводилось. Всех эти духов или души неживого, тёмные помещали в подраздел нежити, чтобы не путать с потусторонней нечистью. Нежить, будучи полноправной частью как того мира, так и этого, обитала где-то на грани, между явью и сном, в некой прослойке, где находилось место тем, кто наполняет духом энергию покоя: деревья, жилища, водоёмы…

Сначала, ещё мальчишкой, Лент думал, что нежить не только бестелесна, но и бессмертна. Но быстро понял, что ошибался и в том, и в другом. Тела у них были. Правда, только энергетические, но со своими отличиями и особенностями. И бессмертие их тоже оказалось условным, напрямую зависимым от желания тёмных от них избавиться и от существования обжитого ими «объекта». Домовых-то извели. Вот, интересно, а Нива-пикап – живая?

Егор отрицательно покачал головой. Они как раз выруливали с грунтовой дороги, закладывая поворот куда-то в луга.

– Нет.

По налёту грусти в голосе Егора Лент понял, что это «нет» относилось именно к пикапу, и по-своему обрадовался – тот факт, что они сидят на обычном дерматине, а не на сущности с тонкой душевной организацией, ему импонировал.