Миры Бесконечности - Акеми Дон Боумен Страница 13

Я улыбаюсь, но не поддаюсь ей, потому что люблю свою сестру больше, чем она думает.

Но внезапно ее одежда меняется. Розовые джинсы. Желтая толстовка. Я никогда не видела у Мэй этой одежды. Но она кажется мне знакомой.

Рядом раздается металлический щелчок. Я поворачиваюсь к Финну, но его больше нет. Его место занял человек в черной маске, который направляет дуло пистолета мне в голову.

– Всем оставаться на своих местах, – его голос звучит как-то искаженно и лишь отдаленно напоминает человеческий.

Внезапно в комнату заходят мама с папой. Их лица сияют, словно они безумно счастливы видеть меня.

Словно они рады, что я наконец-то дома.

Ужас охватывает меня так же быстро, как пламя пожирает кучу хвороста.

Родители не должны быть здесь.

Это опасно.

Когда я вновь поворачиваюсь к Мэй, на ее лице больше нет и следа ликования. Его сменяет страх, он сковывает и меня, и мне его не рассеять. Я не в силах защитить ее от монстра, пожирающего изнутри и меня.

Мэй переводит взгляд на родителей.

– Всем оставаться на своих местах, – вновь раздается этот скрипучий и металлический голос.

Я сжимаю плечи Мэй.

– Не убегай. Останься со мной.

Но сестра никогда меня не слушалась.

Она устремляется к родителям, и мир замедляется.

Человек в маске переводит пистолет на нее, плавно двигая им вслед за ней. А я вижу все. Их лица, их страх, их отчаяние. И каждый из них застывает на краткий миг, не понимая, что вскоре все закончится.

Палец мужчины сжимает спусковой крючок, и я бросаюсь между ним и Мэй. Мне не приходится выбирать. Или что-то решать.

Я не допущу, чтобы маленькая девочка умерла сегодня.

Пуля врезается мне в грудь, и мир возвращается на круги своя.

Я вскакиваю и хватаюсь за сердце. Легкие жжет, словно их заполнили битым стеклом, и каждый вдох сопровождается дикой болью.

– С возвращением, – говорит Ен.

Но я не смотрю на него. Мой взгляд прикован к голограмме у него за спиной и странному аппарату, провода от которого тянутся к кушетке и…

Я скольжу пальцами к вискам и нащупываю присоски, которые облепили меня, словно насекомые. Потянув за провода, я отрываю их от своей кожи, не желая быть подключенной к аппарату, что бы он ни делал.

– Эй, успокойся, – просит Ен, поднимая руки перед собой.

– Что, черт побери, ты со мной сделал? – рявкаю я, отшвыривая черные присоски на пол и отползая к стене.

Мне больше некуда податься, потому что Ен стоит между мной и единственным выходом, который к тому же загораживает еще один человек. И он сейчас изучает меня, прищурив глаза.

На вид он едва ли старше меня. По крайней мере, он был немногим старше меня, прежде чем умер. Но я понятия не имею, сколько он провел времени здесь. Хотя его внешность приятная – каштановые волосы, карие глаза и гладкая оливковая кожа без намека на щетину, – выражение лица серьезное.

Ен опускается на стул, продолжая держать руки перед собой, словно он сдается. Что кажется мне ироничным, ведь именно меня здесь держат против воли.

– Вы всадили в меня нож! – восклицаю я.

Может, оружие и держала Анника, но эти люди действуют вместе. Они заодно. Так что, на мой взгляд, виноваты все.

– Мне очень жаль, но мы не могли рисковать, – говорит Ен. – Мы всегда так делаем, чтобы убедиться, что перед нами действительно человек.

– Но ведь вы сами привезли меня сюда, – рычу я. – Я не просила вас о помощи и уж тем более не просила, чтобы вы втыкали мне нож в грудь!

– А у тебя были другие варианты? – шипя, встревает незнакомец. – Ты бы предпочла, чтобы Колонисты отправили тебя гнить на поле боя Войны?

На нем одежда, которую при моей жизни все еще посчитали бы стильной, но он говорит с такой уверенностью, словно прожил не один век.

Нахмурившись, я стискиваю зубы.

– По крайней мере, это был бы мой выбор.

Но я не добавляю, что и понятия не имею, где находится Война и что там происходит.

Его взгляд мрачнеет.

– Бесконечность никому не дарит такой роскоши, как выбор.

– Мы должны были убедиться, что ты не шпион Колонистов, – объясняет Ен так терпеливо, словно разговаривает со взбесившимся ребенком. Его глаза скользят от незнакомца ко мне и обратно, из-за чего я задаюсь вопросом: «Не ради меня ли он старается примирить нас?» – И не Герой, которого они уже использовали как подсадную утку, чтобы мы привели его в Поселение.

– Герой? – переспрашиваю я.

– Да, потому мы решили обезопасить себя, – отвечает Ен.

– Ну, вы ошиблись, – говорю я, продолжая прижиматься к стене. – Я не герой.

Ен опускает руки и улыбается:

– Судя по твоим снам, это не так.

Я моргаю. Провода. Голограмма. Аппарат. Воспоминания о родителях, Мэй и человеке, который убил меня.

Когда я все связываю воедино, меня охватывает злость:

– Ты не имел права. Это мои мысли, и вы не должны были проникать в них лишь потому, что решили, что я Колт или Колонист или как вы там их называете.

Парень все еще внимательно рассматривает меня, и я вспоминаю, что мне снилась не только моя смерть. А еще и жизнь. И Финн.

Как много они увидели? Во сколько воспоминаний влезли?

Я задыхаюсь от ярости, ведь это настолько личное. Принадлежащее только мне.

– Можешь называть их как тебе угодно, – говорит Ен. – Но человеческие сны – единственное, чем они отличаются от нас. Понимаешь, Колонисты их не видят. У них не получается представить себе то, чему они не могут научиться от других. Особенно от людей.

Напряжение пронизывает меня, отчего тело замирает.

– Если вам так сильно хотелось заглянуть в мои сны, почему бы не попросить об этом вежливо? Вместо того чтобы нападать на человека, который недавно пережил насильственную смерть?

– Если бы мы стали тратить время на «вежливые просьбы», то не продержались бы так долго, – хрустнув костяшками пальцев под скрещенными руками, заявляет незнакомец.

– Он прав, – с серьезным видом подтверждает Ен. – Кроме того, самые сильные отпечатки снов возникают за мгновение до нашей смерти. Ты слышала выражение «жизнь проносится перед глазами»? Оказывается, оно верно. – На его лице появляется нежная улыбка, пока он поднимает провода с пола и отодвигает стул к аппарату. – Если тебя это утешит, мы не знали, что тебя убили, пока не увидели твои сны.

Лицо все еще горит от злости и капли смущения, но его слова разжигают мое любопытство. Хотя сложно игнорировать тот факт, что я провела в Бесконечности меньше двенадцати часов, а меня уже застрелили, зарезали и обвинили в шпионаже. Может, если я получу чуть больше информации, то это поможет мне подготовиться к дальнейшим событиям?