Буря и натиск - Артем Тихомиров Страница 13

Мормыш останавливается, вздрагивая каждый раз, когда дюбель взвизгивает рядом.

Радист, скрючившись, залег в воронке поблизости. Живой пока еще. Мормыш ползет вперед, ему приходится перемахнуть через нижнюю часть чьего-то туловища. Подпех, лежащий рядом, к удивлению Мормыша, поет какую-то песню, причем не то что боевую, а похожую на знаменитую «Выпей со мной, малышка!».

– Эй, ты радист? – Гоблин тормошит солдата за плечо.

– Ага! Первая рота, четвертый взвод!

Радист моргает, считая, что перед ним офицер. Гоблин этот похож на недозрелый стручок.

– Идем! Ты нужен во второй, нашего грохнули!

Гоблин тычет рукой в сторону реки.

– Сержанта и лейтенанта разорвало, там они, в куче! Где тут офицеры, я не знаю!..

– Я тебе говорю! – Взрыв неподалеку, до гоблинов долетает мокрый красный песок. – Ползи, ты нужен второй! Пошли, а то врежу!!!

Гоблин схватился за рацию – прямоугольный, обитый железом ящичек с магическими камнями внутри – и последовал за Мормышем.

Еще одна попытка высадиться с востока, лодки идут через Текучку под прикрытием огня стрелкового оружия. Палят почти все, направляя огонь камнеметов на амбразуры; лишь двое-трое, самые сильные, толкают лодки шестами. Орудия с гоблинского берега бьют прямой наводкой, присоединяются минометы. Зеленых осыпает обломками и валами вывернутой земли. Подпехам приходится сдавать позиции, чтобы не быть раздолбанными окончательно, уже своими. Ругань и вой поднимаются до небес.

Мормыш оборачивается на краткий момент. Позади него сплошные трупы. Радист с целеустремленностью автомата ползет вперед. В поле зрения попадает солдат, присевший на одно колено, на его плече трубка базуки. Шварк – и файрбол в оболочке ракетой несется к амбразуре. У края щели раскрывается бетоном и огнем инфернальный цветок. Еще двумя «эльрондами» меньше. Пользуясь открывшимся коридором, солдаты первой роты бросаются к укреплениям, таща с собой лестницы и ящики с боеприпасами.

Над верхним краем стены появляются головы эльфов. Огонь возобновляется, только не такой интенсивный. Вражеские карабины мечут металлическую дробь, ручные мортиры выбрасывают навстречу атакующим гоблинам снопы раскаленных искр, выжигающих одежду и плоть. К прежней вони добавляется гарь от обожженного мяса.

Строй бегущих разваливается, подпехи, отстреливаясь, шмякаются на песок. Командиры делают знаки руками, видны распахнутые зубастые рты.

Короткими очередями лают камнеметы, сухо кашляют карабины. Зеленые с новой силой кидаются на штурм стены; их прикрывают, сшибая одну эльфью голову за другой. Прямое попадание вызывает неровный краткий фонтан крови. То один, то другой обороняющийся запрокидывается, исчезая за гребнем.

Гоблины ревут, вскидывая оружие. Самая крайняя гвоздеметная точка, замолкшая на несколько минут, вдруг оживает. С глухим «плумм» дюбели влетают в толпу, поражая всех и вся без разбора. Подпехи падают друг на друга, теряя каски и оружие. Словно конфетти, во все стороны кувыркаются вырванные сталью комочки мяса.

Мормыш встал и побежал, заставляя то же самое делать радиста. Тот споткнулся, но упасть ему не дали.

– Сержант! Сержант! – орет сквозь канонаду и беспрерывную стрельбу Мормыш. – Я радиста привел!

У Сказочника кровь на щеке, сочится из глубокого пореза, зверская физиономия покрыта слоем грязи. Глаза дикие, жаждущие убийства.

– Давай сюда, парень!!! Мормыш, найди мне лейтенанта Ржавого! Вперед!

Подпех уползает.

Гоблины налаживают лестницы. Шестеро солдат за их спинами непрерывно простреливают зону над гребнем стены, чтобы не дать перворожденным высунуться и помешать штурму. К берегу тем временем причаливают все новые и новые лодки. Эльфы отчаянно поливают их огнем, но воспрепятствовать продвижению уже не могут.

– Дай мне, включай! – рыкнул сержант, отбирая у радиста микрофон. Рация тускло мигнула несколькими лампочками. – Прокруст! Прокруст! Вызывает Каюк! Как слышно? Мы пробили дыру в их обороне, начинаем штурм! Срочно поддержите нас артиллерией и авиацией! Обработайте внутреннюю зону, чтобы мы могли войти в нее и закрепиться. Иначе нас на хрен просто сбросят вниз! А-а, слонопотам вонючий! – Сержант выпучивает глаза, замечая что-то рядом с собой.

Сверху падает граната.

– Ложись!

Словно лопается здоровенный кожаный пузырь.

Крик. Хриплый вой. Двоих посекло осколками, одного отбросило с оторванной по бедро ногой. Пила стоит на карачках и трясет головой, издавая натужные хрипы.

– Пила! Пила, твою мать! Наверх! Быстро наверх! Ты, ты и вы трое! – Сказочник перекатился на другой бок, указал на лежащих в ряд гоблинов.

Пятеро бегут к лестнице и карабкаются вверх один за другим. На очереди еще десяток – подползают, подбегают, давным-давно созревшие для настоящей драки…

Повсюду налитые кровью глаза.

– Заградительный огонь! – командует Сказочник. – Туда, чтоб ни одна мразь не высунулась. Добавьте пару гранат! Живей, шевелите помидорами, тормоза!

Вскочив, Пила уже натягивает ранец с емкостью для огнемета.

– Дайте три минуты! Только три минуты! – говорит он. – Авиация будет, командир?

– Гном их знает!

Сказочник тянет к себе скорчившегося рядом радиста. Гоблин откидывается на спину. Фонтанчик крови еще бьет из горла, рассеченного осколком. Второй осколок засел глубоко внутри рации.

– Дерьмо!!! Блядское сраное дерьмо!!!

Сержант вскакивает, не обращая внимания на взорвавшуюся в десяти шагах новую мину.

– Все за мной! Чтоб я сдох, если собираюсь здесь сидеть до вечера!!! – Из его рта летит слюна.

За гребнем стены исчезают первые два подпеха.

– Вперед, смердящие!!! Вперед!!! Смерть эльфийской сволочи!

Лестница дрожит под ударами ног. Два гоблина придерживают ее слева и справа.

За гребнем стены начинается рукопашная свалка. Эльфы-пехотинцы встают на пути обезумевших гоблинов. Их сбрасывают в окопы, долбя прикладами, насаживая на штыки. В полном беспорядке защитники укреплений разбегаются в разные стороны; пробуют организоваться, но даже те немногочисленные подпехи, что проникли за стену, мешают им действовать эффективно на собственном плацдарме. Для эльфов такое быстрое продвижение врага стало полнейшей неожиданностью.

* * *

Гулкая тишина. Руки шарят по мокрому песку. Почти ничего не видно. Только вибрация. Мины продолжают рваться, вода брызжет Кроту в лицо.

Открывая глаза, гоблин видит небо. Солнце ползет вверх, от предрассветной мглы не осталось и следа.

Боли нет. Тянущее тупое ощущение во всем теле. Звуки появляются не сразу и искаженные, точно пробиваются сквозь толщу воды. Но он ведь на земле. На берегу.