Дочь Эрлик-хана - Роберт Говард Страница 13

— Это ты, Ятуб?

Гордон обращался к нему по-киргизски: большинство жрецов низшего ранга были детьми киргизов.

— Нет, — ворчливо отозвался голос. — Я Оджух. А ты кто?

— Какая разница? Хочешь — зови меня псом Йогока. Я охраняю. Белые уже в храме?

— Пришли, пришли. Йогок провел их через тайный ход, но огонь в сене не упрячешь. Если ты пес Йогока, скажи мне: что он затеял?

— А ты сам что думаешь? — спросил Гордон.

В ответ раздался отрывистый смешок, и Гордон услышал, как жрец шагнул поближе к келье.

— Йогок умен, Йогок хитер! Таджик, которому Ясмина дала письмо, показал его Йогоку. И Йогок сказал: сделай так, как она велела. Человек, которого она зовет, придет к ней, и Йогок убьет их обоих, а людям скажет: вот белый человек убил богиню.

— За такое нельзя простить, — наугад ответил Гордон, и жрец снова захихикал.

— Ты простишь ядовитую змею? Ясмина много раз мешала ему, когда он творил обряд. А он не даст ей уйти с миром.

Так вот что он затеял!

— Ты простой пес, — продолжал жрец, уже спокойней. — Хозяин сказал псу: «охраняй» — он охраняет. Зачем охраняет, кого охраняет — не знает. Ясмина сказала: передай письмо Аль-Бораку. Но у таджика жадность была больше него самого. Он продал письмо двум белым и рассказал им про Йогока. Белые не повезут Ясмину в Индию, а продадут кашмирскому принцу, а тот забьет ее до смерти. Йогок сам проведет их через горы по тайной тропе. Он боится, что люди разгневаются и убьют. Но Ясмину он ненавидит, и ненависть поборола страх.

Гордон узнал все, что хотел. Теперь можно было действовать. О том, чтобы позволить Ормонду вывести Ясмину из города, не может быть и речи. Девушку надо уводить отсюда немедленно, и уводить самому. В этом проклятом городе целая сеть тайных ходов. По какому из них Йогок поведет англичан и куда они выйдут — можно только гадать.

Жрец пребывал в разговорчивом настроении и не спешил завершить беседу, однако ничего интересного больше не сообщил. В это время в конце коридора показался огонек, который плыл во мраке подобно гигантскому светляку. Потом послышалось шлепанье босых ног — кто-то, пыхтя, приближался к келье. Гордон поспешно отступил от входа и затаился.

Это был еще один жрец с маленькой латунной лампой в руке. Тусклый свет делал его широкое толстогубое лицо похожим на маску монгольского божка. Увидев своего собрата, он засеменил быстрее и, остановившись у кельи, затараторил:

— Йогок и белые идут к Ясмине. Йогок нашел Ясмине служанку и сказал: смотри внимательно. И служанка сказала: белый дьявол Аль-Борак пришел в Йолган, говорил с Ясминой совсем недавно, потом ушел. Служанка сразу побежала к Йогоку. Но сначала дождалась, пока Аль-Борак уйдет от Ясмины, а до этого боялась даже шевельнуться. Аль-Борак где-то здесь, в храме. Я пойду собирать людей, будем искать. Идем со мной.

Он махнул своей лампой, пламя вспыхнуло ярче и осветило келью. Увидев Гордона, прижавшегося к стене, оба жреца потеряли дар речи и лишь изумленно хлопали глазами. Возможно, Гордон смог бы объяснить им, каким образом пастух оказался в келье жреца. Но он попросту забыл о своей маскировке, к тому же времени на объяснения не было. Молниеносным хуком американец сбил с ног толстогубого жреца. Лампа упала и погасла, а Гордон вцепился в своего недавнего собеседника, и они покатились по полу. Жрец оказался на удивление сильным, но Гордону хватило пары секунд, чтобы заставить его чувствительно приложиться затылком об пол. Поднявшись, американец оттащил обоих в келью, уложил рядком и плотно притворил дверь.

В следующий миг Гордон уже мчался вверх по лестнице. Келья находилась лишь в нескольких футах от нее, и Гордон знал, что за время их разговора с жрецом по ней никто не поднимался и не спускался. Но толстогубый жрец сказал, что Йогок и англичане отправились в комнату Ясмины, как только получил донесение от коварной служанки.

На ходу он выхватил саблю, без остановки миновал оба марша. Стражник по-прежнему сидел на своем месте и даже не пошевелился — не говоря о том, чтобы попытаться преградить незнакомцу путь. Одного взгляда Гордону хватило, чтобы понять причину этого бездействия. Голова стражника была запрокинута под каким-то странным углом. Сомнений не было: беднягу убили, одним ударом свернув ему шею.

Но зачем Йогоку убивать собственного слугу?

Размышлять об этом было некогда. Гордон почувствовал, как сердце сжалось от дурного предчувствия. Подлетев к изукрашенной двери, он рывком распахнул ее настежь. Комната была пуста, диванные подушки в беспорядке разбросаны по полу. Ясмины нигде не было.

Секунду Гордон стоял посреди комнаты с саблей в руке, неподвижный, как статуя, лишь его взгляд быстро и внимательно обшаривал комнату. Одна из штор чуть заметно топорщилась.

Гордон повернулся к двери, словно собирался уйти… и вдруг, волчком развернувшись на пятках, одним прыжком перелетел комнату. Продолжая его движение, острие сабли рассекло тяжелую бархатную штору, и к ногам американца, обливаясь кровью, со стоном вывалился жрец. Он лишь сейчас с запозданием сообразил, что произошло и попытался вытащить нож. Вряд ли за этой попыткой что-либо могло последовать, но Гордон поспешно придавил его руку коленом. Жрец разжал пальцы и застонал.

— Где Ясмина? — рявкнул американец, схватив его за ворот одеяния. — Говори, поганый пес!

Но жрец лишь всхлипывал и стонал. Ни угрозами, ни пинками от него не удалось добиться ни слова. Оставив его, Гордон подбежал к ближайшей портьере, сорвал ее… Он метался от стены к стене, отшвыривая мебель, сдирая драпировки. Где-то здесь должна быть потайная дверь. Но все стены были гладкими, и даже зоркий глаз Гордона не мог обнаружить ни единой щели. Их можно было толкать, в них можно было бить сколько душе угодно — стены оставались неподвижными. Гордон в бессильной злобе заскрипел зубами. Ясмину увели каким-то потайным ходом, и теперь ее не удастся догнать. Оставалось последнее — как можно скорее выбраться из города и поспешить к пещере, где прятались слуги англичан: несомненно, их хозяева должны были туда вернуться. Ярость и отчаяние затмевали глаза, заставляя забыть об осторожности.

Тяжелый войлочный плащ стеснял движения, Гордон в бешенстве швырнул его на пол и ее раз в отчаянии окинув взглядом комнату. Жрец по-прежнему корчился на полу, и его вид немного отрезвил американца. Одеяние жреца может послужить неплохой маскировкой, которая поможет незаметно выскользнуть из храма, где толпы бритоголовых убийц шарят по всем углам, разыскивая белого дьявола Аль-Борака. Этот весь в крови, но этажом ниже лежат без чувств еще двое.

Значит — вниз, и побыстрее. Выскочив в коридор и пробежав мимо мертвого стражника, Гордон спустился на несколько ступенек вниз, резко остановился, осторожно заглянул за поворот. В нижнем коридоре горело множество ламп, а у самой лестницы стояла толпа жрецов с факелами и саблями. Гордон заметил даже несколько ружейных стволов.

Он инстинктивно сделал шаг назад, и в это мгновение жрецы закричали и вскинули ружья. За их спинами Гордон заметил круглолицую девушку с раскосыми глазами, которая пробиралась мимо них, прижимаясь к стене. Потом она ухватилась за веревку, свисавшую с потолка, и с силой дернула. В то же мгновение Гордон почувствовал, что лестница как будто вдруг поехала у него под ногами. Несколько выстрелов прогремело одновременно. Падая в черную пропасть, которая внезапно разверзлась у него под ногами, он успел понять, падение спасло его. Пули просвистели пару дюймов выше, чем нужно было для того, чтобы отправить Фрэнка Ксавьера Гордона на тот свет. Последнее, что он услышал, — яростный победный вопль жрецов, но теперь перед глазами у американца была лишь непроницаемая тьма.