Чара силы - Галина Львовна Романова Страница 13

— Назовись! — потребовали с той стороны.

— Даждь, — сказал он, — Даждь Тарх Сварожич… Я с севера. Ты, наверное, ошибся…

— Нет! — последовал ответ. — Я не ошибаюсь. В чем твое преступление, ты узнаешь, когда будешь в моих руках…

Голос прервался, и стук камней возобновился с удвоенной силой.

Даждь отпрянул, прислонившись к стене затылком. Он не узнал ничего, а потерял очень многое.

В пещере не было темно — Хорс стоял подле, и от его гривы исходило мягкое золотистое сияние. Это вместе с необычайной выносливостью, силой и разумом коня было самым ценным его свойством. Жеребец склонил голову и пристально смотрел на хозяина.

Даждь взял его за гриву.

— Пошли, — сказал он. — Уйдем, пока не поздно.

Он осторожно двинулся в темноту, одной рукой ведя Хорса, а в другой сжимая обнаженный меч. Даждь знал, что в таких пещерах всегда бывает несколько выходов, и он должен был первым разыскать хотя бы один из них.

Ход то расширялся, то сужался, порой раздваиваясь на две равные половины. Всякий раз, выбирая путь, Даждь содрогался при мысли, что сделал неправильный выбор. Вдруг ход окажется тупиком? Возвращение назад означает потерю времени, а он и так потерял его слишком много. На каждой развилке он приостанавливался и посылал вперед молниеносный мысленный луч. Ощупав пространство впереди шагов на сто, он двигался дальше.

Хорс следовал за ним, как собака. От света его гривы на полу пещеры колебались тени. Иногда он вопросительно тыкался носом в спину Даждя, словно просил поторопиться. Он явно чувствовал нечто недоступное даже тайным знаниям его хозяина.

Даждь заметил, что ход поднимается вверх. Иногда подъем был настолько крут, что требовались ступени. В таких местах много лет назад кем‑то неизвестным в скале были выбиты желобки наподобие ступеней, облегчающих путь, хотя они сильно пострадали от времени. В одном месте на развилке копотью была нанесена на полу стрела, указывающая направление. Очевидно, кто‑то хотел, чтобы ходом воспользовались.

Выбирать Даждю было не из чего, и он отправился по стреле.

Еще дважды попадались развилки, где снова путь указывал какой‑нибудь знак. Вскоре Даждь заметил, что впереди стало светлее. Очевидно, он вышел на открытый воздух — ив самом деле, в пещере стало гораздо свежее.

Сварожич приостановился, крепче сжимая меч. Неизвестно, что ждет его там, впереди. Он так долго блуждал по пещерам, что оборотни снаружи могли обнаружить этот выход и устроить засаду.

Он медленно двинулся вперед, замирая на месте после каждого шага и прислушиваясь. Чувства подсказывали, что там кто‑то есть, но не оборотни — это точно.

Даждь успел уже подумать о том, как будет договариваться с жителями пещер, прежде чем сделал еще несколько шагов и, повернув последний раз, понял, что ошибся.

Впереди, шагах в пяти, ход открывался в просторную пещеру, залитую слабым светрм. Но и он показался Даждю непривычно ярким, и витязь остановился, выжидая.

На сей раз двигаться его заставил Хорс — коню надоело бродить во мраке, и он жаждал оказаться на свободе. Он толкнул хозяина мордой в спину так, что Даждь мигом оказался на пороге просторной пещеры.

Он снова огляделся и сразу понял, что не ошибся в выборе пути.

Пещера была такая огромная, что в ней можно было разместить на ночлег десяток воинов вместе с лошадьми. Дальняя стена ее была, видимо, совсем недавно разрушена обвалом, из нее лился дневной свет. А в самом центре пещеры одиноко стоял камень.

Приглядевшись к нему, Даждь понял, что именно его он чувствовал раньше. От камня исходили еле заметные волны живого человеческого тепла.

Даждь медленно приблизился, не убирая, однако, оружия. Вблизи камень оказался буро–красного цвета с розоватыми прожилками. Формой он напоминал сильно вытянутое яйцо. Тонкая, как вода, линия делила его на две неравные части. Верхняя часть была полупрозрачной, и по ее краю шел стертый временем узор. Взглянув на ряды символов, Даждь понял, что перед ним старинный склеп.

Сварожич остановился над камнем, склонив голову. Он узнал камень — когда‑то давно, много лет назад, Родомысл показывал ему обломки точно такого же камня, в котором несколько дней между жизнью и смертью провел он сам. Сердцевина камня, мягкая и теплая, как материнское лоно, вернула ему силы, восстановила и заживила раны на теле. Даждь знал, что перед ним — творение рук и гения человеческого. Но сколько же надо затратить сил, умения и мастерства, чтобы сотворить это чудо!.. И уж конечно, не для пустячной цели. Родомысл рассказывал ему, что таинственный витязь Солнце, которого Даждь смутно знал как своего старшего брата Хорса, послал такой камень с небес по просьбе Святогора. Даждь слышал эту историю, но до сих пор удивлялся, как такой камень оказался в нужное время и в нужном месте, чтобы спасти ему жизнь. Все знали, что Хорс Сварожич обладает знаниями, неподвластными прочим людям, но странно было думать, что он настолько всемогущ.

Вспомнив об этом, Даждь осторожно погладил гладкий теплый бок живого камня. Этот камень отличался от виденного им когда‑то, значит, его доставил сюда не Хорс. Но кто тогда? Кого он ждет? Для кого предназначен?

Первой мыслью было узнать, есть ли кто внутри. Отложив меч, Даждь наклонился над камнем. Сквозь розовый туман Сварожич разглядел чью‑то голову. В камне кто‑то был, но кто и с какой целью оставил здесь человека? Сюда, видимо, давно не заходили — пол был покрыт толстым слоем пыли и нашлепками грязи. С потолка свисали сосульки, а сам камень основанием врос в землю.

Забыв о погоне и опасности, Даждь вытащил нож и вонзил его в щель, отделявшую крышку. Он не думал, к чему это приведет — просто хотелось помочь незнакомцу, пока до него по следам Даждя не добрались оборотни.

Лезвие вошло внутрь до рукояти. Налегая всем весом, Даждь попытался сдвинуть его с места. Нож качнулся, и что‑то внутри сочно хрустнуло, словно он разрезал живую ткань.

Огонь через нож пробежал по его жилам — он ненароком коснулся силы камня. Раздался тихий высокий звон, крышка вспыхнула и погасла.

Действуя ножом как рычагом, Даждь приподнял крышку и попытался сдвинуть ее с места. Тяжелая, она подавалась с трудом, но с третьей попытки Даждь свернул ее набок, открыв лицо незнакомца.

Его с головой укрывала какая‑то похожая на паутину ткань, но и через нее Сварожич узнал погребенного и застыл на месте, не веря глазам, а потом, очнувшись, одним рывком сдвинул крышку далее, вниз.

Перед ним лежала молодая женщина со спокойным лицом. Глаза ее были плотно закрыты, красивые полные губы сомкнуты. Над бровями залегла морщинка — верный признак того, что женщина жива. Золотисто–русые волосы были убраны в толстую косу, лежавшую у нее на груди. Лоб охватывал кожаный ремешок.

Незнакомка манила к себе изголодавшийся взор витязя. Торопясь, желая увидеть ее всю, Даждь отодвигал и отодвигал крышку, постепенно открывая высокую грудь женщины, стройную крепкую фигуру, обтянутую тканью, руки, сложенные под грудью. Поверх платья на ней была кольчуга, перехваченная узорным поясом. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Даждь сквозь полупрозрачную ткань коснулся груди женщины, ее прохладных нежных рук и с обостренной тревогой и жалостью понял, что она ушла из жизни, не испытав, радости материнства. Она была слишком молода, чтобы быть матерью…