Титус Гроан - Мервин Пик Страница 122
Титус Гроан - Мервин Пик читать онлайн бесплатно
И потому Флэй ждал. Его терзала тошнотворная боль чуть ниже затылка. Она началась сразу после полученного им сокрушительного удара в челюсть. Флэю отчаянно хотелось, чтобы все уже кончилось. Страшная усталость одолевала его.
Свелтер, вокруг которого перестала кружиться Паучья Зала, отчего он снова обрел способность прочно стоять на ногах, с жуткой целеустремленностью надвигался на Флэя, раздосадованный секач трясся в его руке. Шаги повара по доскам казались странно отчетливыми, и удивленный Флэй вгляделся через плечо в лунную ночь. Дождь кончился, снаружи, если не считать скорбного шепота капель, опадавших с Горменгаста, стояла полная тишь.
Внезапно Флэй понял, что здесь, в Паучьей Зале, ничто не закончится и не разрешится – никакого смертельного удара не будет. Если б не эта уверенность, он бросился бы на Свелтера еще когда тот приходил в себя, привалясь к двери в дальнем конце залы. Но Флэй лишь стоял в залитом лунным светом проеме – долговязый силуэт с подобными уродливым наростам обмотками на коленях – и ожидал приближения повара, разминая длинными костлявыми пальцами позвонки на ноющей шее. И Свелтер ринулся в атаку. Подняв секач, он летел к Флэю, вся левая сторона головы и левое плечо его блестели, облитые кровью, оставлявшей за ним цепочку капель. Прямо перед ведшим на вольный воздух проемом имелся завершающий пол порожек высотой дюймов в шесть. За проемом камень спадал фута на три к прямоугольной, огороженной крыше. Но в эту ночь никакого спада там не было – большое озеро дождевой воды плескалось прямо о пыльные доски Залы. Человеку, не знающему этих мест, нежившееся под луною озеро могло показаться необычайно глубоким. Флэй, пятясь, соступил с дощатого порожка, нога его, опускаясь, подняла фонтанчик лимонно-желтых брызг. Миг, и, по паучьи переступая, он двинулся вспять по теплой, как чай, воде. Воздух, даже после такого ливня, остался гнетущим. Страшная тяжесть тепла так никуда и не делась.
Вот тогда и случилось самое страшное. Свелтер на полном ходу зацепился ногой за порог и, неспособный сладить с инерцией, обрушился в теплую воду. Секач выпорхнул из его рук, полетел, кружась в лунном свете, и в последний раз вспыхнув вдали, унырнул в золотистую тишь озера. И пока упавший ничком Свелтер пытался подняться на ноги, барахтаясь, будто морское чудовище, Флэй налетел на него. Повар еще успел с первобытной натугой перевернуть свою тушу, отыскать и вновь потерять опору, извиваясь, свалиться вновь, на этот раз навзничь, и всплыть, взбивая воду так, что она оплескала все его тело. На миг он даже обрел способность дышать, но было ли это достижение перевешено зрелищем нависшего над ним темного, неумолимого врага, обеими руками высоко поднявшего над головой рукоять меча, острие которого смотрело поверженному повару в живот, только сам Свелтер и смог бы сказать. Вода вокруг него багровела, глаза, подобные хрящевым шарикам, вращались в лунном свете, следя за отвесным паденьем меча. Флэй не потрудился выдернуть его. Меч остался торчать подобьем стальной мачты, все паруса которой спущены на палубу, где они, словно обретя собственную жизнь, не зависящую ни от ветра, ни от волны, плещут и содрогаются в мертвенном буйстве. Круглая рукоять меча изображала «воронье гнездо» на топе мачты, не вмещавшее, впрочем, дюймового росточка пирата. Флэй стоял по колена в воде, прислонясь к наружной стене Паучьей Залы и следя из-под полуопущенных век за последними смертными содроганиями врага, когда услышал над собой некий звук и, покрывшись гусиной кожей, обернулся и уперся взглядом в лицо – лицо, улыбавшееся ему в серебряном свете из глубины Паучьей Залы. Глаза на лице были круглыми, рот открытым, и едва лунное безмолвие накрыло все вокруг, как будто б навеки, бескрайней белой простыней, протяжный вопль смертоносного сыча с коленкоровым треском разодрал ее от края до края.
В дальнейшие годы господин Флэй почти ежедневно с дрожью вспоминал то, что за этим последовало. Воспоминание возвращалось к нему, как возвращаются сны – неожиданное, незваное. В памяти вообще присутствует нечто мистическое, но не менее мистическими были и потекшие за смертью Свелтера часы, отсчитываемые, так сказать, гигантским хронометром, на чей циферблат, будто на барабан, была натянута кожа мертвого повара, а за стрелками, завороженно двигавшимися по кругу, тянулся по долгим минутам кровавый след. Господин Флэй двигался вместе с ними.
Он вспоминал, как очнулся стоявший у окна Граф; как тот держал в руке свою трость с нефритовым шишаком, как сошел в дождевое озеро. Граф ткнул тростью в тело и оно, покрутившись с минуту в воде, опять улеглось на спину, словно было живым и решило во что бы то ни стало продолжать любоваться луной. Затем Граф закрыл повару глаза, надвинув мякотные лепестки на два мраморных шарика в красных прожилках.
– Господин Флэй, – сказал лорд Сепулькревий.
– Светлость? – хрипло отозвался слуга.
– Ты не ответил на мое приветствие.
Флэй не понял, о чем говорит хозяин. Приветствие? Граф не сказал ему ни слова. И тут он вспомнил вопль сыча. И содрогнулся.
Лорд Сепулькревий постучал тростью по рукояти мачты-меча.
– Как ты думаешь, им это понравится? – спросил он. Губы его медленно разделились. – Ну что ж, мы можем хотя бы предложить его им. Хотя бы это мы сделать можем.
О последовавшем за этим кошмаре довольно будет сказать лишь то, что долгие, наполненные тягостным трудом часы завершились в Кремнистой Башне, куда они сволокли тело, предварительно сплавив его к бреши в парапетной стене, через которую с крыши стекало озеро. Свелтер низвергнулся на две сотни футов в искрящемся под луной водопаде, и тело его нашли на мокром гравии – оно распласталось, подобно скатерти, и пускало пузыри. Затем, прежде чем выступить в неблизкий путь, пришлось еще отыскать веревку и крюк.
Белое безмолвие веяло ужасом. Лунный свет лежал, как изморозь, на Кремнистой Башне. Вдали, за длинной чередой залов, павильонов, увенчанных куполами заброшенных строений покоился, мерцая, остов библиотеки. Справа от них тянулся, весь в полосах света и мрака, сосновый лес. Сосновые шишки светились на их пути, точно слоновой кости фигурки, цепляющиеся тенями за поблекшую землю.
То, что было некогда Свелтером, поблескивало.
И Граф сказал:
– Это мой час, Флэй. Тебе же, господин Флэй, надлежит уйти отсюда. Это час моего перерождения. Я должен остаться наедине с телом. Твое торжество в том, что ты убил его. Мое же – в том, что я могу отнести его к ним. Прощай, ибо начинается моя жизнь. Прощай… прощай.
И он отвернулся, все еще держась одной рукой за веревку, а Флэй полуотошел, полуотбежал немного в сторону Замка, оглядываясь и дрожа всем телом. Когда он остановился, Граф, волокший за собой мерцающую глыбу, уже стоял на пороге изъеденного временем пролома у основанья Кремнистой Башни.
Миг, и он исчез, и ставшее странно плоским тело повара, вскальзывая по трем ступеням, которые вели к осыпавшемуся входу, заколыхалось, вторя размытыми контурами форме ступеней.
Все летело и летело по кругу – Башня, сосны, труп, луна и даже нездешний крик боли, вырвавшийся в ночь из горловины Башни – не совиный, но человеческий, предсмертный вопль человека. Эхо многократно возвратило его, и тощий, изнуренный слуга лишился чувств, между тем как небо над Башней побелело от тел кружащих сов, и вход в нее застлала огромная тяжесть перьев, клювов, когтей, раздирающих останки двух столь несхожих между собою людей.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments