Боевая машина любви - Александр Зорич Страница 120

«Когда убийца не прольет смертной крови,

Когда человек вне закона сделает музыку,

Когда умрет нерожденное,

Тогда Итская Дева придет к безусому юноше.»

Прорицание Геолма

1

Где-то над Харреной было морозное солнечное утро. Озерца, реки и речушки лежали среди заснеженных белых земель заснеженными белыми змеями и медузами.

Над Итом клубились непреходящие облака. Два слоя тумана вкупе с высоким Ильвесским хребтом надежно укрывали город от солнечных лучей и – вместе с тем – от холодных северных и западных ветров. Вечная осень, вечный влажный парник, в котором редкий ребенок вырастает здоровым и бодрым, в котором только счастливцы доживают до пятидесяти…

Завязанные в неразрывный узел и запечатанные четырьмя печатями магии двух цветов и двух начертаний пульсировали в неровных биениях Золотого Цветка. В такт с ними обращались в воде и над водой, в городе и в горах твари, гады, монстры, животные, люди и духи.

Лодья спасателей-на-водах была ошвартована у колонны с капителью в виде женщины-рыбы.

В отличие от большинства местных анти-русалок, имевших женские ноги и рыбью голову, эта была устроена классически: сзади – плавники, спереди – женский грудастый торс и длинновласая голова. Правда, хвост русалки давно отвалился и, судя по заметному крену, капитель была готова вот-вот рухнуть целиком.

Оставалось надеяться, что это случится не сейчас. Запечатленный в камне древний идеал женственности мог запросто разбить лодью на куски.

Загарпунить одного из заспанных водолетов оказалось непростой затеей. Даже опытным спасателям-на-водах потребовалось изрядно попотеть. И поскольку за каждое свое движение отважные стражи плотины просили дополнительную плату, казна клана стремительно истощалась. Милас сквернословил на черном оринском диалекте, но платил.

Когда тварь была наконец проткнута, выдернута из воды, умерщвлена совместными усилиями и распластана на днище лодьи, за дело взялся Милас.

Он соорудил из ската, улиток и игл такую точно магическую конструкцию, какой их с Эгином и Есмаром пытались умертвить «жемчужники». Только направлена она была не вверх, как в тот раз, а вниз, под воду. И главным источником смертных вибраций для нее служило не человеческое сердце, а фиолетовый кровегонный мешок водолета.

Так они решили по аналогии. Хочешь убить человека – воспользуйся трупом человека. Хочешь изничтожить гада – обзаведись трупом гада.

Доски днища дымились от фиолетовой крови. Есмар растирался оленьим жиром, который запасливые спасатели всегда возили с собой.

– Ты уверен, что мы выбрали правильное место? – в десятый раз от нечего делать спросил Эгин.

– Да точно, точно. Я чую! – Есмар знал, что пробил его звездный час. Глаза мальчишки сияли, с лица не сходила торжествующая улыбка.

Эгин с сомнением вгляделся в воду. Ничего не видать. То ли прозрачность озера колеблется вместе с временем суток, то ли здесь очень глубоко…

– Господа, внимание… – Милас возвысил голос.

Все посмотрели на него.

– …Мы начинаем. На счет «десять» мертвительная магия неизведанной силы будет направлена в пучину Сигелло. Мы ничего не знаем о природе существа, которое придется убить, а потому прошу всех приготовить оружие. И приличествующие случаю заклинания, само собой. Итак, раз… два…

Эгин посмотрел на набережную. Вроде бы, никого. Коллеги спасателей-на-водах стоят на башне возле стрелометов. Чуть поодаль бродит наряд городской стражи. Не то Милас чересчур сгустил краски, не то стража не понимает, кто сейчас болтается на главном плесе. В любом случае, никаких признаков погони «жемчужников». И на том спасибо…

– …семь… восемь…

Эгин поглядел на полотно своего меча. Пока чисто…

– …девять… десять!

Из-за широкой опоры полуразрушенной арки выскочил небольшой челн. Несколько взмахов весел – и он совсем близко от лодьи. Это еще кто такие?

Узнать вчерашних соискателей кольчуги – Вуймола, Лилуму и их бородатого патрона – не составило труда. Вуймол был наг, покрыт толстым слоем нежно-желтого жира и готов к прыжку.

– Назад! – заорал Эгин что было мочи. – Назад поворачивайте, здесь опасно!

Бородач самодовольно ухмыльнулся и показал Эгину «пошел на».

Вуймол взмахнул руками, прыгнул и сразу же исчез под водой. Бородач тем временем раскрыл большой плоский ящик, с которым его вчера видел Эгин. Орудуя короткой деревянной лопатой, похожей на весло даллагского каяка, бородач начал сыпать из ящика в воду мелкую серую пудру.

– Милас, улитки уже заработали?

– Еще как. На свой меч посмотрите.

– Шилолова кровь!.. Эй вы, как вас там зовут! – снова закричал Эгин. – Здесь дей-стви-тель-но смертельно опасно! Смертельно! Лилума, да объясни ты своему папе, что я не вру!

– Он мне не папа, а муж! – звонко выкрикнула девчушка.

– Тем лучше, тем лучше… – пробормотал Эгин, стаскивая с себя одежду.

– А вы подите прочь отсюда! – добавила Лилума. – Вуймол все вчера разведал раньше вашего побляденыша. Кольчуга наша по праву!

– Да сожрут сейчас твоего Вуймола! – гаркнул Эгин так, что Миласу оставалось только демонстративно зажать уши.

– Откуда южанин знает твое имя? – ревниво осведомился тем временем бородач у Лилумы.

– Вы лучше скажите, что в воду сыплете! – к перепалке подключился Милас. – Не «рачий чих» часом?

– Не твое дело, рожа твоя татьская! – огрызнулся супруг Лилумы.