Цветок из пламени - Валерия Чернованова Страница 12

Оказывается, не далее как вчера за ужином его величество Люстон XIV, утомленный зноем и столичной суетой, обронил мимоходом, что в конце месяца намерен переехать в Оржентель — старинную резиденцию королей Вальхейма, соседствующую с Чармейским лесом. В былые времена о нем ходила дурная слава. То дети там пропадали, якобы похищенные духами и лесными тварями. То ведьмы и колдуны, отрекшиеся от Единой и посвятившие себя служению темному божеству Морту, повелителю мглы, пугали своими дикими шабашами жителей окрестных деревень. Не удивлюсь, если безобразная старуха, с которой водила дружбу Серен, тоже обитает в Чармейском лесу.

Придворным не терпелось выяснить, кто же удостоится чести и получит приглашение последовать за королевской четой в Оржентель. Дабы проводить время в удовольствиях и развлечениях.

И если каждый из здесь собравшихся с замиранием сердца ждал заветного письма, скрепленного королевской печатью, я втайне молила Единую, чтобы монаршая милость обошла меня стороной.

Моим надеждам на приватную беседу с государыней не суждено было сбыться. За два часа, что длилась прогулка, у меня не было ни малейшей возможности приблизиться к ее величеству. Пестрым жужжащим роем облепили королеву фрейлины, словно она была медоносным цветком, и каждой хотелось урвать себе немного пыльцы, другими словами, выклянчить у государыни заветное приглашение.

От смеха, шума, несмолкающих возгласов у меня уже ломило виски. Голоса придворных сливались в оглушительную какофонию. Дневной свет ослеплял. Из-за жары, тугого корсажа было трудно дышать. Даже фонтаны, орошающие газоны и клумбы прохладными брызгами, не спасали от полуденного зноя.

Чувствуя, что еще немного, — и свалюсь в обморок в ближайшие кусты, я на нетвердых ногах направилась к искрящейся на солнце громаде дворца, надеясь, что в прохладе его многочисленных залов и галерей мне станет лучше. К счастью, моего исчезновения никто не заметил, а потому не пытался меня задержать. Королевские бездельники были поглощены составлением планов на грядущую поездку и в мыслях уже выписывали для себя новые наряды, шляпы и драгоценности, желая затмить и перещеголять друг друга в роскоши.

Тихий голос — должно быть, внутренний — советовал поспешить. По лестнице, преодолевая ступень за ступенью, я поднялась на третий этаж, миновала вереницу комнат, не замедляя шага. Пока не оказалась перед дверями, расписанными позолотой.

Не было ни сил, ни желания противиться вкрадчивому шепоту. Послушная очередному приказу, шагнула внутрь.

И тут же испытала острое желание повернуть обратно.

— Подойди, — небрежно бросила Опаль, и некая сила оттолкнула меня от дверей, с которыми совершенно не хотелось расставаться.

— Адриен? — прошептала я пересохшими от волнения губами, заметив сидящего в дальнем углу стража.

Не спеша поднявшись, де Грамон галантно поклонился, сверкнув белоснежной улыбкой. Опасной и хищной.

— Ближе, — поманила меня изящным пальчиком герцогиня и выглянула в распахнутое окно, обращаясь к магу: — Как думаешь, Адриен, разобьется насмерть или только покалечится?

— Ставлю на первое, — не сводя с меня глаз, усмехнулся чародей.

По телу пробежал ледяной озноб. Я было попятилась, но после очередного приказа «не двигайся, дорогая кузина», — замерла, точно приросла к полу.

Слух резануло, как д’Альбре ко мне обратилась, и я не замедлила переспросить:

— Кузина?

Волна за волной на меня накатывал страх. Разумом понимала, что надо бежать, а сдвинуться с места не было сил.

Меня так и не удостоили ответа. Вместо этого последовал вопрос:

— Ты ведь поделишься со мной своей магией, милочка? — Опаль приближалась, словно крадущаяся к жертве тигрица.

Следовало сказать категорическое «нет», но с губ сорвалось послушное:

— Да.

Как еще в ноги ей не поклонилась.

Герцогиня удовлетворенно кивнула.

— Тогда будь послушной и повторяй за мной слово в слово. А потом я тебя освобожу. — Оглянувшись на стража, со зловещей улыбкой добавила: — Освобожу навсегда.

При виде господина, смерчем ворвавшегося в дом, служанки, что все утро старательно натирали мраморные плиты пола, застыли со щетками в руках. Привлеченная шумом, в холл вбежала остальная прислуга и теперь испуганно шарахалась от маркиза в стороны. Его светлость походил на разбуженного глубокой зимой медведя. Выглядел злым, если не сказать разъяренным. В глазах, оттененных синевой, полыхал дикий огонь.

Молоденькая служанка, которую де Шалон едва не сбил с ног, попросту ее не заметив, в последний момент успела отскочить. Вжавшись в стену, дрожащей рукой осенила себя знаком Единой. На всякий случай еще и глаза прикрыла, наивно полагая, что, если не будет смотреть на господина, гнев его обойдет ее стороной.

— Ваша светлость! — ринулся следом за стражем вверх по лестнице Гастон, мучимый единственным желанием: поскорее выяснить, что же приключилось с хозяином.

Почему на нем рубашка не первой свежести, вся мятая, а местами еще и рваная. И что самое страшное, перепачканная в крови. Почему маркиз, всегда так щепетильно относившийся к своей внешности, вот уже который день не посещал брадобрея, успел зарасти щетиной и теперь напоминал разбойника с большой дороги. А главное, из-за чего он такой взбешенный.

Того и гляди даст волю своей силе и разнесет дом по кирпичикам.

— Где моя жена?! — обернувшись, зарычал де Шалон.

Испугавшись угрозы, сквозившей в голосе чародея, незадачливый дворецкий интуитивно попятился назад. Оступился и, если бы не отполированные до блеска перила, за которые вовремя успел ухватиться, кубарем покатился бы вниз. Любопытство как рукой сняло, теперь Гастон куда охотнее предпочел бы оказаться рядом с той юной горничной, что продолжала трусливо жмуриться.

— Ее светлость изволили отбыть в Анфальм по приглашению ее величества королевы, — на одном вдохе протараторил слуга, осторожно, ступень за ступенью, спускаясь обратно в холл.

Страж в сердцах выругался, заставив челядь в который раз напряженно вздрогнуть.

— Приготовь мне костюм! Да поживее! — гаркнул раздраженно, заметив, что Гастон, вместо того чтобы следовать за хозяином, уже намылился сбежать на кухню.

Низко поклонившись, так, что едва не приложился о ступеньку лбом, мажордом помчался в покои маркиза. А его светлость ринулся в кабинет, на пороге которого столкнулся с белым как простыня Касьеном.

— Хвала Единой! — облегченно воскликнул де Лален, испытав двойственное чувство. Радость от того, что увидел брата живым и относительно невредимым. И гнев, к которому примешивалось разочарование. Ведь самый близкий ему человек, один из благороднейших людей Вальхейма, оказался безумен в своей любви к женщине, которая этой самой любви была недостойна. — Но как ты выбрался? Моран! Где тебя демоны носили? Это все Опаль никак не успокоится?