Бездушная - Кира Стрельникова Страница 12

Конечно, на главном проспекте, прямой стрелой начинавшемся от моста на остров Собора, расположились дома самых влиятельных жителей города и самые дорогие и модные магазины с витринами. Я поглядывал на Финиру, пока мы ехали, по пути рассказывая про Феир, она слушала, но всё с тем же отстранённым видом, не проявляя особого интереса. А её рука так и лежала в моей ладони, уже тёплая, согретая моими прикосновениями, живая, мягкая. Мы проехали почти весь проспект, не остановившись ни у одного из магазинов – не сюда я хотел привести Финиру, не в царство дорогих побрякушек. Почему-то казалось, здесь она ничего не найдёт себе по душе, и дальше я попросил возницу свернуть к одному из ремесленных кварталов. Там зачастую в лавках можно найти удивительные вещички, пусть и не украшенные изумрудами и рубинами, но очень милые и не менее красивые. Мне нравилось там бродить, но увы, я почти ничего не покупал – дарить некому. Твёрдо знал: никто из девушек в моём гареме не оценит эти вещи, в лучшем случае вежливо поблагодарят и забудут в дальнем углу на полке. Так что, я просто бродил по этим лавочкам и наслаждался созерцанием, иногда радуя себя какой-нибудь покупкой.

Мы свернули на небольшую улочку, я попросил остановиться и повернулся к Финире.

– Ты не против дальше пешком прогуляться? – спросил её, внимательно глядя в глаза.

– Если вам угодно, Аллард, – ответила она.

Я внутренне поморщился, но понял, что пока бесполезно добиваться от Финиры большего.

– Если устанешь, скажи, – попросил я, справедливо полагая, что моя гостья не приучена к высказыванию своих желаний и будет молчать, а значит, нужно обозначить, что со мной она может говорить о них свободно.

– Хорошо, – коротко отозвалась Финира, приняв мою протянутую руку и выйдя за мной из экипажа.

Мы неторопливо пошли по тротуару, направляясь к одной из лавок, где продавали разные безделушки для женщин, я всё поглядывал на девушку рядом со мной, пытаясь уловить на красивом лице хоть какие-то проблески эмоций, но тщетно. О чём заводить разговор, я тоже пока не знал – разве, о её прошлом до попадания к Собирателю?

– Ты помнишь, откуда ты? – негромко поинтересовался я, прижимая руку Финиры к себе.

– Нет, Аллард, – она покачала головой, а потом, к моему удивлению, продолжила. – Только какие-то смутные картинки, которые я даже не знаю, к чему в моей прошлой жизни относятся.

Самая длинная фраза, какую я до сих пор слышал от Финиры.

– Хорошо, я понял, – я свернул к ближайшей лавке и открыл перед девушкой дверь. – Заходи, – сказал, ничего не объясняя, и моя гостья, ничего не спрашивая, зашла внутрь.

В лавке вкусно пахло деревом, сушёными травами, всюду на стенах висели зеркала разных размеров, яркие коврики, ещё всякие безделушки, предназначенные для создания уюта в доме. На полках и нескольких столиках стояли шкатулки, статуэтки, в коробках лежали ленты, заколки, кошельки и прочая мелочёвка, расшитая бисером, украшенная тонкими чешуйками перламутра и эмали. За прилавком стояла невысокая худая женщина неопределённых лет с добрым, улыбчивым лицом – хозяйка лавки. Все товары делала её большая семья: она сама, дочери, муж, сыновья. Место популярное среди жителей этого квартала, зажиточных торговцев, кузнецов, булочников и других респектабельных жителей, честно зарабатывавших свой хлеб.

У порога я придержал Финиру за плечи и наклонился к её уху, тихо сказав:

– Ты можешь взять здесь всё, что тебе понравится. Я заплачу. Если ничего не глянется, ничего страшного, пойдём в следующую лавку. Поняла?

Она даже не вздрогнула, когда услышала мой голос, и не попыталась отстраниться. Замерла, молча дождалась, когда я закончу, а я вдруг поймал себя на том, что не могу отвести взгляда от маленького круглого ушка, розовой раковины, по краю которой так захотелось провести кончиком языка. Медленно, едва касаясь, и посмотреть, как отреагирует Финира.

– Да, Аллард, – голос гостьи привёл меня в чувство, и я выпрямился.

Даже если отреагирует, то это будет всего лишь физическая реакция, не эмоции. Приветливо улыбнувшись хозяйке лавки, я легонько подтолкнул Финиру, а сам остался на месте, наблюдать. Вмешиваться в процесс выбора не собирался ни при каких обстоятельствах, сколько бы она не оглядывалась на меня. Женщина вышла из-за прилавка, покосилась на меня и подошла к Финире.

– Вас что-то конкретное интересует? – спросила она, искренне собираясь помочь.

Я не остановил её. Пусть Финира учится общаться с обычными людьми, наверняка и этого она не умеет.

– Не знаю, – честно ответила моя странная подопечная.

Хозяйка правильно поняла происходящее и не стала надоедать своим вниманием.

– Если что-то понравится, обращайтесь, подскажу, – улыбнулась она Финире и отошла обратно к прилавку.

Бездушная осталась предоставлена сама себе и своим желаниям, чего я и добивался. Она медленно пошла мимо столов, рассматривая вещи, но не прикасаясь к ним, словно в самом деле прислушивалась к себе и пыталась понять, нравится ей что-то или нет. А я задумался, делает ли она это потому, что я приказал – именно так она пока воспринимала мои просьбы, как приказы, – или действительно ищет, что ей приглянется. Пока понять не представлялось возможным, вряд ли Финира сама до конца осознавала, какие мотивы ею движут, и мне уж точно не смогла бы объяснить.

А потом она остановилась перед очередным столом, где стоял ящик с разной мелочёвкой и протянула руку, вытащив обычное ручное зеркало в серебряной оправе, украшенное мелким жемчугом неправильной формы. И её лицо дрогнуло, по нему пробежала тень. Я с замиранием сердца увидел, что фарфоровая маска дала трещину, и заметил первую серьёзную эмоцию – замешательство.