Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 2 - Фриц Лейбер Страница 12

Несмотря на то что Слинур очень спешил, солнце уже начало клониться к горизонту, когда прерывистой медной дробью зарокотал гонг «Каракатицы», возвещая о начале поединка. На небе не было ни облачка, однако угрюмая туманная пелена все еще лежала в одной ланкмарской лиге (двадцати полетах стрелы) к востоку, двигаясь на север параллельно с караваном, и выглядела почти такой же плотной и блестящей в косых лучах солнца, как айсберг. По какой-то таинственной причине ни горячее солнце, ни западный ветер ее не разогнали.

Ланкмарская пехота в черных куртках, вороненых кольчугах и коричневых шлемах выстроилась шеренгой лицом к корме, поперек палубы «Каракатицы», у самой грот-мачты. Свои копья, развернув их поперек, солдаты держали в вытянутых руках горизонтально, образовав тем самым дополнительное ограждение. Матросы «Каракатицы» в черных тужурках выглядывали у них из-за спин или сидели на баке, вдоль левого борта, где парус не заслонял им вид. Кое-кто влез на мачту.

На юте кусок сломанного поручня был убран, и там, около голой бизань-мачты сидели трое судей: Слинур, Мышелов и сержант из отряда Льюкина. Вокруг них, слева от рулевых, разместились офицеры «Каракатицы», а также несколько офицеров с других судов, на чьем присутствии Мышелов упорно настаивал, хотя переправа на шлюпке потребовала дополнительного времени.

Хисвет и Фрикс были заперты в каюте. Барышня выразила было желание наблюдать за поединком через открытую дверь или даже с палубы, но Льюкин воспротивился, заявив, что так ей будет проще наслать на него злые чары, и судьи приняли его сторону. Впрочем, окошечко в двери было открыто, и заблудившийся солнечный луч время от времени выхватывал в нем то блестящий глаз, то посеребренный ноготок.

Между стеной из солдатских копий и ютом было большое квадратное пространство – совершенно пустое, если не считать фундамента грузовой лебедки и еще кое-какого несъемного оборудования, и совершенно ровное, если не считать грот-люка, квадратная крышка которого выступала над белой дубовой палубой примерно на ладонь. Каждый угол большого квадрата был отмечен нарисованной углем дугой. Тот из противников, кто после начала поединка заступит за дугу, вскочит на поручень, схватится за такелаж или свалится за борт, считался проигравшим.

У носового угла квадрата, с левого борта, в черной рубахе и штанах в обтяжку стоял Льюкин, так и не снявший с головы золотую эмблему в виде морской звезды. Рядом разместился его секундант – горбоносый лейтенант с «Акулы». В правой руке Льюкин держал сделанную из прочного дуба тяжеленную дубину длиной в человеческий рост и толщиной в руку Хисвет. Время от времени он поднимал ее над головой и начинал быстро вращать, так что слышалось глухое гудение. На губах у него блуждала жестокая улыбка.

В противоположному углу, рядом с дверью каюты, стоял Фафхрд со своим секундантом – первым помощником с «Карпа», обрюзгшим человеком с желтоватым лицом чуть мингольского типа. Мышелов не мог быть судьей и секундантом одновременно, а с помощником с «Карпа» друзья были знакомы давно, еще по Ланкмару, – они не раз проигрывали ему в кости, из чего следовало, что человек он во всяком случае изобретательный.

Фафхрд взял у него свою дубину и, держа ее двумя руками за конец, сделал в воздухе несколько пробных взмахов, после чего отдал ее назад и снял куртку.

Увидев, что Северянин держит дубину, словно это двуручный меч, солдаты Льюкина стали посмеиваться, но когда Фафхрд обнажил свою мохнатую грудь, матросы «Каракатицы» приветствовали его громкими криками. Льюкин громогласно сказал своему секунданту:

– Ну, что я тебе говорил? Большая волосатая обезьяна, это уж точно.

Он снова покрутил дубиной в воздухе, но матросы неодобрительно зашумели.

– Странно, – вполголоса заметил Слинур. – Я думал, матросы будут за Льюкина.

Услышав эти слова, сержант Льюкина недоверчиво огляделся по сторонам. Мышелов лишь пожал плечами. Слинур продолжал:

– Если б матросы знали, что твой друг дерется на стороне крыс, они бы так его не подбадривали.

Мышелов лишь улыбнулся.

Снова прозвучал гонг.

Слинур поднялся и громко объявил:

– Бой на дубинах, без передышек! Командор Льюкин желает доказать наемнику сюзерена Фафхрду правоту своего мнения относительно барышни из Ланкмара. Тот, кто упадет без чувств или окажется в безвыходном положении, считается проигравшим. Приготовиться!

Двое корабельных юнг обежали поле боя, посыпал его белым песком.

Садясь, Слинур сказал Мышелову:

– Холера бы взяла этот дурацкий поединок! Из-за него задерживаются наши действия против Хисвет и крыс. Зря Льюкин стал задирать варвара. Ладно, еще успеем после того, как он отвалтузит Фафхрда.

Мышелов удивленно поднял бровь. Слинур небрежно заметил:

– А ты что, сомневаешься? Льюкин победит, это точно.

Серьезно кивнув, сержант подтвердил:

– Командор у нас мастер по части дубины. Варвару тут делать нечего.

Гонг зазвучал в третий раз.

Льюкин шустро вскочил на крышку люка и воскликнул:

– Ну, мохнатая обезьяна! Приготовься дважды поцеловаться с дубом – сначала это будет моя дубина, потом палуба!