Один день тьмы - Екатерина Неволина Страница 12

— Ты напрасно взял на себя смелость тягаться со мной! — крикнула она замершему Янушу, небрежным жестом сбивая на пол застывшую в воздухе пулю.

Затем, не говоря больше ни слова, схватила меня за руку и потащила прочь из бара.

Она волокла меня за собой словно тряпичную куклу, и тьма расступалась, охотно давая ей дорогу.

Я пришла в себя в той самой комнате, в которой и началось мое путешествие. Королева стояла надо мной, брови ее по?прежнему были нахмурены, а глаза метали молнии, каждая из которых должна была испепелить меня.

— Ты глупая девчонка! — воскликнула Королева. — Ты совершенно не умеешь распоряжаться своей жалкой жизнью и постоянно вляпываешься во всякие истории! Я же предупреждала, чтобы ты не ходила в мир снов без меня! Ты хоть понимаешь, что едва не погибла?

Я прекрасно понимала это. Так же как и то, что вовсе не просила ее спасать меня.

— По?моему, ты теряешь больше, — ответила я, поднимаясь так, чтобы встать вровень с ней. Не буду ни на кого смотреть снизу вверх. Не буду — и все!

Королева застыла, словно увидела перед собой призрак.

— Я теряю только жизнь, а ты — надежду на мировое господство, не так ли? — я криво усмехнулась. Спасибо всем моим многочисленным учителям, теперь это у меня получалось отлично!

— Ну, конечно, ты права, — зеленые глаза сузились. — Ну раз так, придется следить за тобой, чтобы мои надежды оставались в сохранности. Мы посадим тебя на цепь, и ты будешь безотлучно следовать за мной. Ты этого хочешь?

На этот раз она победила. Счет разгромный. Я опустила голову.

— Нет, прости меня. Мне было интересно, — проговорила я, глядя в истертый пол.

— Ты удовлетворила свое любопытство?

Я молча кивнула. Слова иссякли, как пересохший родник. У меня ничего не осталось — ни гордости, ни надежды. Я узнала все, что хотела. Я слышала, что, если отрезать палец, человека еще долго преследует фантомная боль, и он просыпается среди ночи от боли в не существующем уже давно пальце. Так и у меня. Сердце еще болело фантомной, призрачной болью, но я уже улыбалась. Сражение проиграно, но это еще не результат всей войны.

Артур, ход № 3

За забором, отделявшим полуразрушенные здания старого завода от тихой улочки в отдаленном спальном районе Москвы, гулял ледяной ветер. Он разметал по двору мусор, шелестел по отполированному снежному насту, вычерчивая на его блестящей поверхности таинственные круги и загогулины.

Артур наблюдал за всем из своего укрытия. Подходить слишком близко было нельзя: его могли учуять. Чутье у диких значительно превосходит собачье, так что лучше не рисковать, вернее, рисковать, но разумно.

Внутри заброшенных зданий явно шла жизнь, прорывавшаяся то промелькнувшей тенью, то отчетливо вырисовавшимся в дверном проеме массивным силуэтом.

Полины нигде не было видно, но Артур и не верил в то, что ему так повезет. Он здесь только для того, чтобы убедиться, что база диких именно тут. Решение, пришедшее в его голову, являлось одновременно и простым и сложным. Это был риск, игра на грани, но теория невероятности должна быть на его стороне.

Всем поступкам Артура — и прошлым, и будущим, и настоящим — имелось одно лишь оправдание, вместе с тем являющееся оправданием всего его странного, противоестественного существования. Это любовь. Банальное, истасканное слово, запачканное прикосновением тысяч немытых рук, и вместе с тем такое чистое, что кристальный горный родник казался по сравнению с ним мутной лужицей. Любовь — огонь, умирающий только для того, чтобы возродиться, образ, знакомый всем и являющийся откровением для каждого.

Теперь Артур знал совершенно точно, что все, что он раньше читал или думал об этом чувстве, — вздор и пустяки. Любовь нельзя описать. Она как полет птицы, как капля росы, в которой отражается солнце, она — как мелодия, слышимая не ушами, но сердцем, как терпкая сладость спелой вишни и горечь, что есть даже в сладости меда… Она — то единственное, что у него осталось.

Артур подходил к дому, расположенному в одном из Арбатских переулков, не скрываясь, чтобы у охраны было время сообщить о его появлении Отцу.

У ворот его действительно ждали. Его тщательно обыскали, вероятно, удивившись отсутствию оружия, и, не спрашивая ни о чем, проводили внутрь.

Двор так и щетинился невидимыми снайперами. Артур прекрасно понимал, что находится сейчас на мушке сразу нескольких винтовок, но также осознавал, что Отцу, скорее всего, захочется с ним встретиться. Хотя бы для того, чтобы выяснить, что произошло, а еще из?за склонности к показательным парадным жестам. Отец никогда не отдаст приказ уничтожить провинившегося тайно, если есть хотя бы малейшая возможность устроить публичную экзекуцию. В одном из подвалов здания, уходящего глубоко под землю, стоял специальный агрегат с ультрафиолетовым излучением. Эта комната внушала страх всему Дому, не случайно она называлась залом казней.

Молча, словно в сопровождении теней, Артур проследовал в приемные покои Отца. Отец восседал на обитом темно?пурпурным бархатом кресле с высокой резной спинкой, а на подлокотниках, выполненных в виде сплетенных, словно ползущих вверх, человеческих фигурок, лежали его желто?пергаментные руки. Лицо отца было лицом мумии — с глубоко запавшими щеками и провалами глазниц, в которых угольями горели пронизывающие глаза.

Артура поставили перед ним. Отец махнул рукой, на миг нахмурился, и конвоиры поспешили удалиться, пятясь и потешно кланяясь при этом.

Затем в комнате воцарилась тишина.

Оба — и молодой, и старый вампир — не произносили ни слова, словно враги, готовящиеся вступить в смертельную битву.

Артур стоял перед сидящим старейшиной уверенно и свободно — в черном, расстегнутом на груди полупальто, из?под которого виднелся тонкий белоснежный свитер, в узких черных джинсах и элегантных ботинках.

— Я думал, что ты умер, — проговорил наконец старейшина низким хриплым голосом — голосом, в котором не было ни единой живой нотки.

— Я умирал, но это не важно, — ответил Артур, спокойно глядя в глаза Отцу.

— Вижу. Ты изменился, — старейшина чуть наклонился вперед, вглядываясь в лицо неверного сына.

Артур промолчал, и Отец вновь прервал затянувшуюся паузу.

— Ты, изгнанник, пришел сюда, чтобы просить меня о чем?то? — спросил он холодно.

— Нет, — Артур по?прежнему не отводил взгляд. — Я пришел, чтобы предложить тебе кое?что. Я знаю, где находится убежище диких.

Артур прекрасно понимал, что это мощный козырь в его руке. Выследить диких казалось совершенно невозможным. Они были подобны крысам, без труда ориентировались в «нижнем городе» — так называл Артур бесчисленные московские туннели и подвалы, к тому же постоянно меняли место проживания. Все предпринятые Московским Домом попытки произвести зачистку территорий, населенных дикими, оказывались безуспешными. Вернее, результат их был ничтожен и обычно несовместим с потерями, которые Дом нес в ходе операции.