Падение небес - Алексей Бобл Страница 12

— Христа, стреляй! — заверещал вдруг Миха. — Стреляй в них!

На переднем сиденье головного сендера вскочил Христа Ротник. Глаза его были очень удивленными, он шарил ладонью по поясу, ища кобуру. Позади старшего Ротника маячили вооруженные охранники, да и здоровенный грузовой самоход, кативший следом за сендером, тоже принадлежал братьям — в кузове наверняка сидят еще бойцы.

— Разин, ходу отсюда! — заорал Альбинос.

Подскочил к Егору, ухватив за складки плаща на спине, потянул назад.

Водитель сендера затормозил, Христа вытащил из кобуры большой пистолет, позади него поднимались охранники. Тут и Разин понял, с кем они столкнулись — отшвырнул Миху и бросился прочь по улице, по дороге сграбастав за шиворот Альба. Теперь уже он волок за собой спутника, как будто ему непременно нужен был чей-то воротник в кулаке.

Защелкали выстрелы. Плащ на широкой спине Разина взорвался в двух местах, разлетелся клочьями, в дырах сверкнуло зеленым. Прохожие, и до того жавшиеся к заборам, теперь вовсе распластались на грязных досках, чтобы не получить шальную пулю. Кто-то ничком повалился на землю, прикрывая голову, заорала женщина, прижимая к себе ребенка… Позади, перекрывая звуки стрельбы и женский крик, ревел Христа:

— За ними! Давай, жми! Миха, домой! Запрись, жди меня! Хватай их, стреляй!

Христа был совсем не похож на младшего брата — здоровенный, грузный, с разметанными по лицу седыми патлами, он орал, как манис на случке, размахивая пистолетом. Зрелище было устрашающее. Разин, не обращая внимания на угодившие в спину пули, подтолкнул Альба, чтобы оказаться сзади — его-то защищала доминантская броня. Взревели моторы. Позади Христа кричал на водителя. Рокоча на всю округу, машина медленно набирала ход. Навоз и грязь летели из-под колес, прямо на людей у заборов. Грузовой самоход вырулил вправо, освобождая дорогу сендеру с охраной.

— Ходу! Ходу! — рявкнул Разин.

Впереди заржали лошади. На улицу въезжал цыганский табор — тот самый, с которым встретились у развалин. Впереди на вороном жеребце важно восседал барон. Разин с Альбом нырнули вбок, побежали вдоль вереницы повозок. Цыгане, высовываясь из фургонов, галдели, скалились, тыкали пальцами.

— Дорогу! — взревел Христа.

Барон что-то сердито крикнул в ответ, слов Альб не разобрал, их заглушили ржание и веселый визг таборных. Ясно было, что сендер остановился, цыгане задержали погоню. Беглецы промчались мимо замершего каравана. Подбежав к фургону в хвосте, Альбинос вскочил на приступок и перекатился в кузов — за спину возницы. Успел только разглядеть, что это Мошка — тот самый паренек, который выстрелом разозлил мутантских разведчиков. Следом запрыгнул Разин, ткнул стволом обреза цыганенка в бок:

— Разворачивай! Живей!

Альбинос, оказавшийся у Мошки за спиной, встал, ухватил цыганенка за плечи и сунул в нагрудный карман жилетки большую серебряную монету:

— Гони отсюда!

Мошка радостно оскалился, дернул поводья, свистнул и прикрикнул на лошадей. Фургон откатился назад, стал разворачиваться. Христа Ротник ревел, не умолкая, но крик не помогал — он со своими бойцами застрял крепко, цыгане дорогу не уступали. Шум привлек внимание жителей города, из переулков подтягивались новые и новые зеваки, кто-то высовывался в окно, люди глядели поверх заборов.

Мошка развернул фургон, пронзительно свистнул, и кони пустились вскачь. Когда дома окраины остались позади, цыган щелкнул длинным кнутом. Фургон трясся и тарахтел, позади Альба перекатывались и подпрыгивали пестрые узлы. В проеме под пологом мелькала улица.

— Туда давай, за холм! — приказал Разин, показывая направление. — Там лошадей придержи, мы спрыгнем. А сам вали скорей. Чем дальше уведешь их, тем лучше. Ничего они тебе не сделают, побоятся со всем табором связываться, а про нас скажешь: только что ссадил. Понял?

— Понял! — Мошке было весело. — Ничего не сделают, верняк! Шалай этому уроду сердце вырежет, если я не вернусь!

Не доезжая холма, цыганенок стал натягивать поводья, придерживать лошадей. Когда пологий склон укрыл фургон от рязанцев, Разин спрыгнул. Альбинос выбрался следом, Мошка сразу стегнул лошадей и пронзительно засвистел — фургон, громыхая, покатил в степь. Склон холма зарос кустарником, туда и полезли беглецы. Ветки были колючие, но тонкие и ломкие, спрятаться в зарослях оказалось несложно.

Погоня объявилась далеко не сразу. Мимо холма проехали два сендера: в переднем Христа и трое вооруженных охранников, во втором — еще трое. В кусты они и не глянули, спешили, пока ветер не занес следы фургона песком. Когда шум моторов стих и развеялись облака пыли, Разин встал. Отряхнул крутку, сбрасывая впившиеся в ткань колючки, и сказал:

— Давай, Музыкант. Пора в Киев.