Осада - Иван Алексеев Страница 12

При этих словах воевода посмотрел на Разика, давшего ему сегодня утром этот совет. Разик в свою очередь украдкой бросил взгляд на неосвещенный угол, где на лавочке скромно и незаметно сидел особник Фрол.

– Итак, князья и бояре, и вы, дьяки государевы. Слушай мой приказ. Будем строить земляной вал за южной городской стеной. Всем городским начальникам нарядить людей ремесленных, посадских и беженцев на работы, снабдить орудиями землекопными и питанием. Возглавит работы князь Андрей Хворостинин. Помогать ему будут розмыслы из поморской дружины и дьяк Терентий Лихачев. К подготовке приступить немедля, чтобы с рассветом работа уже кипела.

Члены военного совета, поклонившись воеводе, покинули совещательную палату, вышли на крыльцо. Хотя едва минул второй час ночи, на дворе было светло почти как днем. Кром и весь Псков был освещен ярким пламенем пылающих вокруг городских посадов.

– К повороту! Поберегись! – привычно скомандовал Михась, перекладывая парус с борта на борт, чтобы сменить галс.

Небольшой челн с пятью бойцами на борту, продвигался, лавируя, вверх по течению реки Великой. Пройдя очередной ее плавный изгиб, дружинники увидели деревню, вернее, еще дымящееся пепелище. Но они смотрели не на обгорелые остовы печей, их взоры были обращены на берег, туда, где возле крохотной дощатой пристани или просто на прибрежном песке могли оставаться лодки. Большинство беженцев из окрестных сел и деревень прибывали в Псков по воде, везя на своих суденышках чад и домочадцев, нехитрый скарб и даже домашний скот с запасом корма. Поэтому практически все лодки, имевшиеся на реках Великой, Пскове и Черехе, а также на Псковском озере, сейчас сосредоточились в городе. Тем не менее, воевода Иван Шуйский по совету Разика, в свое время служившего, как и Михась, в морской пехоте Ее Величества Королевы Англии, отправил по рекам и озеру разведотряды для уничтожения оставшихся плавсредств. Противник, естественно, лодок с собой не тащил, поэтому псковский гарнизон, имевший какой ни на есть флот, мог получить некоторое тактическое преимущество за счет свободного плавания по рекам и озеру.

Михась со своей разведгруппой осмотрел уже три села, и ни в одном из них не нашел оставленных лодок. А вот в этой деревеньке лодки были, причем сразу две, и довольно большие. Они лежали на песке рядышком, перевернутые вверх днищами. Лодки следовало увести с собой или сжечь. Берег реки напротив пепелища был пустынен и тих, не было слышно даже обычного птичьего щебетания. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, поскольку прибрежные пташки, напуганные недавним пожаром и до сих пор клубившемся дымом, наверняка покинули свои гнезда. Михась, еще раз внимательно осмотревшись, решительно повернул кормило, или по-иноземному руль, направляя свой челн к берегу, спустил парус. Челн, продолжая идти по инерции, вскоре мягко коснулся килем дна, остановился в нескольких саженях от берега. Степан первым спрыгнул с носа лодки прямо в воду, которой было по колено, побрел к берегу, держа на всякий случай наизготовку взведенную пищаль. Михась чуть замешкался на корме, чтобы отдать якорь, и сошел с борта последним. Выйдя на берег, он взглянул на лодки с более близкого расстояния. Что-то в них было не так. Еще не поняв, в чем, собственно, заключалось это самое «не так», десятник, движимый скорее наработанным за многие годы инстинктом, нежели разумом, крикнул своим бойцам, уже подходившим к суденышкам:

– Ложись! К бою!!! – и сам упал на прибрежный песок, перекатился в сторону, направляя стволы обеих пистолей в сторону вероятной опасности.

И где-то в самой глубине его сознания явственно возникло обоснование возникшему предчувствию. На днищах лодок оставался песок. Он подсыхал под лучами солнца, постепенно сдувался речным ветерком, но все же его было еще много, влажного и прилипшего к просмоленным доскам. Если бы лодки лежали здесь даже со вчерашнего дня, не говоря уж о более отдаленном времени, песок успел бы высохнуть, и его бы весь сдуло ветром. Значит, лодки перевернули совсем недавно. Кто и зачем мог это сделать?

Ответ на этот незаданный вопрос прозвучал почти мгновенно. Со стороны лодок грохнул залп из полудюжины ружей. Очевидно, под их бортами в песке были прорыты незаметные издали маленькие бойницы. Дружинники, успевшие, не раздумывая, выполнить команду своего десятника, вжались в песок, и пули, выпущенные из хитрой засады, просвистели над их головами, не причинив вреда. Лишь Степа, который, конечно, был опытным воином, но по своей подготовке и скорости реакции все же проигрывал лешим из Лесного Стана, не успел уклониться от выстрелов. Он, неловко дернувшись всем телом назад, завалился набок. Вероятно, пуля попала ему в левое плечо. Но все же разведчик, падая, сумел выпалить из своей пищали в сторону невидимого врага. Дружинники, естественно, берегли заряды и не стреляли по неразличимой цели. Степин выстрел не причинил спрятанным в засаде врагам никакого вреда, но на миг отвлек их внимание.

В минуты смертельной опасности, требующие наивысшего напряжения сил, мозг Михася начинал работать с невероятной быстротой, но с холодным и точным расчетом. Дружинник, проведший всю свою сознательную жизнь в непрерывных воинских упражнениях, схватках и сражениях, начинал будто бы видеть себя со стороны. Время словно замедляло свой бег, раскладывалось на неравные отрезки. Обычный человек, попав в такой ситуации в засаду, инстинктивно кинулся бы назад, к реке. Михась почему-то был твердо уверен, что этого делать нельзя. Также нельзя было более лежать на песке перед этими проклятыми лодками. Их враги, наверняка опытные и хитрые, могли оставить заряженное оружие для второго залпа. Засада явно была хорошо подготовлена. Вероятно, их челн заметили еще издали, с какой-либо возвышенности или с вершины дерева, глядя в подзорную трубу, сосчитали численность бойцов, догадались о намерениях и устроили ловушку. Перевернули лодки, наскоро проделали под ними незаметные бойницы. Но сам Михась на месте врага еще бы подстраховался, то есть разделил бы свою группу, и посадил часть людей где-нибудь над береговым обрывом, среди дымящихся развалин, чтобы огнем сверху прикрыть при необходимости тех, кто затаился под лодками и не сразу смог бы из-под них выбраться. Но все-таки времени у их противников было не так уж много, и вряд ли они подкапывались под все борта, обеспечивая себе круговой обстрел. Скорее всего, бойницы под лодками проделаны лишь с той стороны, которая обращена к реке. Значит, нужно, не теряя ни мгновенья, пока еще звучит эхо и клубится дым от вражеского залпа и ответного выстрела Степы, бежать не назад, к своему челну, подставляя спины под прицельный огонь, а вперед, под невысокий береговой обрыв.

– Вперед!!! – крикнул Михась, и, пригнувшись, рывком кинулся к обрыву.

На первом шаге он успел сунуть пистоли за пояс, на втором – подхватить за ремень и за шиворот Степу, потащить его за собой. Михась уже готов был взвалить разведчика на плечи, выполняя упражнение, отрабатываемое дружинниками Лесного Стана с юных лет. Вынос с поля боя раненого товарища – священный долг каждого бойца. Для этого дружинники постоянно тренировались в беге на полверсты со взваленным на плечи напарником. После такой пробежки перед глазами плыли черные круги, легкие разрывались от хриплого дыхания, и сердце готово было выскочить из груди. Зато после освобождения от «раненого» бегущему или идущему дальше человеку казалось, что он вот-вот воспарит над землей, настолько легко и пружинисто несли его разгруженные ноги.